Библиотека | Статьи

Интервью с Юрием Николаевичем Морозовым
(RIAP Bulletin, 2002, Vol. 8, No. 3-4)

1. Юрий Николаевич, что представляет собой, на Ваш взгляд, современная аномалистика? Каковы ее основные задачи?

Невозможно ответить на эти вопросы, не поставив перед собой еще один, более общий и трудный вопрос: а существует ли вообще аномалистика? Да, есть множество исследований так называемых аномальных (а, по сути -«не признаваемых» наукой) явлений. Но образуют ли эти исследования единую познавательную систему? Осознают ли уфологи и парапсихологи, криптозоологи и «охотники за привидениями», что все вместе они принадлежат к «невидимому колледжу» аномалистов? И что объединяет их (если вообще объединяет), кроме понимания того, что все вместе они ведут исследования в «запретных», с точки зрения официальной науки, областях?

Я не рискну дать на эти вопросы вполне определенные ответы. И все же мне представляется, что у значительной части внешне разнотипных аномальных явлений есть некое общее свойство, которое подталкивает изучающие их дисциплины к взаимодействию. Я бы охарактеризовал это свойство так: «ускользающая реальность». Известно, что люди, обладающие паранормальными способностями, зачастую не могут проявить их в присутствии скептически настроенного исследователя; полтергейсты

«отказываются» буйствовать перед видеокамерами и физическими приборами; единственным свидетельством «похищения» человека «инопланетянами» обычно является рассказ самого «похищенного»; Несси по-прежнему остается только легендой; «снежный человек» так и не пойман. В сущности, у классической науки, отказывающейся рассматривать эти темы, есть свой резон. Ученые, привыкшие к тому, что явления физического мира фиксируются приборами и воспроизводимы в заданных условиях, просто не могут признать существующими феномены, которые не столь «покладисты» перед исследователями.

Отсюда проистекает главная отличительная черта исследовательского метода аномалистики: повышенная «доверчивость» к изучаемым явлениям. «Это невозможно», «невероятно», «исключено» - такие суждения в аномалистике если и не отсутствуют вовсе, то звучат гораздо реже, чем в «нормальной» науке, а критерии «возможного» здесь значительно более либеральны. По сути дела, первейшей задачей аномалистики является добросовестное описание аномальных явлений и получение максимума доступной информации о них - без оглядки на то, что сами явления могут оказаться лишь видимостью. Это исконное предназначение служить прежде всего аккумулятором «аномальной» информации, свойственное столь разным направлениям исследований, является дополнительным стимулом к их консолидации.

Однако с названными особенностями связан и крайне противоречивый статус современной аномалистики. Кажется естественным думать, что главной задачей аномалистики является научное изучение и истолкование аномальных явлений. Но научное познание мира начинается с отделения факта от фикции, объективного от субъективного. Как уже было сказано, критерии, выработанные в классической науке, не позволяют считать аномальные явления фактами. Аномалистика же пока не выработала собственных строгих критериев, которые позволили бы различать в массиве используемых ею эмпирических данных факт и фикцию. Более того, в поисках ответов на вопрос о природе аномальных явлений многие аномалисты забредают в область оккультномистических концепций. Это, разумеется, предосудительно с точки зрения строгой науки, но неизбежно на нынешнем этапе, когда существующих научных концепций, по-видимому, недостаточно для удовлетворительного объяснения многих аномальных явлений. В свете вышеизложенного не приходится удивляться, что на сегодняшний день практически в любой отрасли аномалистики большинство исследований носит не научный, а паранаучный характер. Можно надеяться, что исследователи аномальных явлений, имеющие научную подготовку, со временем будут все более наращивать научную составляющую аномалистики, руководствуясь при этом не столько парадигмами реальной науки, сколько общенаучным идеалом объективного познания мира. Не исключено, что когда-нибудь аномалистика вырастет в «неклассическую» науку. Но это - весьма отдаленная и смутная перспектива.

2. Как бы Вы сформулировали содержание проблемы палеовизита? Научна ли, на Ваш взгляд, эта проблема?

Под палеовизитами понимаются гипотетические посещения нашей планеты в отдаленном историческом и геологическом прошлом представителями внеземных цивилизаций. Возможность таких визитов допускается или, скажем осторожнее, не исключается современной наукой. Следовательно, вопрос о том, реализовалась ли эта возможность, является вполне научным. Именно этот вопрос составляет на сегодняшний день основное содержание проблемы палеовизита. В исследовательской практике она распадается на множество мини-проблем: могут ли считаться доказательством палеовизита те или иные конкретные факты прошлого? В ходе решения этих частных проблем всплывают проблемы методического плана. Выясняется, что мы плохо понимаем, как должны выглядеть следы палеовизита и как надежно распознать их на фоне других реликтов прошлого. Таким образом, сегодня проблема палеовизита представляет собой по сути комплекс проблем разного уровня.

3. Что, на Ваш взгляд, можно было бы считать решением проблемы палеовизита? Что - в идейном и организационном планах - необходимо для того, чтобы это решение было достигнуто?

Условия решения проблемы палеовизита определены давно. Считается, что для ее положительного решения («палеовизит был») в принципе достаточно найти один вполне убедительный след посещения Земли - например, один «бесспорно внеземной» артефакт. Получить столь же твердое отрицательное решение («наша планета в прошлом ни разу не посещалась инопланетянами»), по-видимому, невозможно, так как отсутствие доказательств палеовизита на любой момент времени не исключает их обнаружения в будущем. Однако, как справедливо заметил Йоханнес Фибаг, «если в течение достаточно длительного промежутка времени (скажем, сотни лет), несмотря на самый интенсивный и отвечающий всем научным требованиям поиск, никаких четких доказательств найдено не будет, гипотезу [о палеовизите] с большой вероятностью можно и должно будет отклонить как неверифицируемую и тем самым ложную».

Таким образом, для решения проблемы палеовизита (в положительном или отрицательном смысле) нужны «интенсивные и отвечающие всем научным требованиям» исследования. А для их проведения требуется некоторое число людей, которые: а) признавали бы наличие этой проблемы и испытывали к ней личный исследовательский интерес; б) обладали бы научной подготовкой и (что очень желательно) определенным авторитетом в «делегировавшей» их области науки; в) исследовали бы проблему палеовизита преимущественно в том аспекте (археологическом, геологическом, этнографическом и т.п.), который отвечает их специализации в науке. В процессе работы этих исследователей неизбежно возникнет потребность в налаживании регулярных информационных связей между ними и, вероятно, в их организационном объединении. К сожалению, это задачи не сегодняшнего дня. Недавние попытки создания научноисследовательского комитета по проблеме палеовизита и издания журнала по палеовизитологии ясно показали, что все проекты такого рода обречены на провал, покуда нет достаточного количества людей, реально заинтересованных в их осуществлении. Фактическое отсутствие сообщества исследователей, занятых научным изучением темы палеовизита, представляется мне на сегодня главной проблемой в этой области.

4. Как бы Вы оценили современное состояние проблемы палеовизита в странах бывшего СССР и в западных странах? Каковы основные достижения последних сорока лет? Каковы основные недостатки современных исследований в этой области?

Ситуация с изучением проблемы палеовизита в странах бывшего СССР плачевна. Стоит напомнить, что именно в нашей стране идея палеовизита была впервые сформулирована (М. М. Агрестом в 1959-1960 гг.) как научная проблема. Обсуждение этой темы в советских популярных изданиях 60-х годов было довольно плодотворным, а начиная с 70-х годов советским исследователям удалось перенести дискуссию по проблеме на страницы научной печати и включить ее в повестку дня ряда научных форумов, включая международные. Ныне развитие российской школы палеовизитологии почти остановилось. Авторы бесчисленных публикаций на тему палеовизита в современной русскоязычной прессе «стригут купоны» с чужих трудов, пересказывая либо старые советские работы (и не гнушаясь при этом плагиатом), либо работы зарубежных авторов. Немногие «оригинальные» гипотезы сводятся к попыткам в сотый раз выявить «внеземные знания», якобы зашифрованные в размерах египетских пирамид или структуре Стоунхенджа. Все это не заслуживает серьезного внимания. Надежды на прогресс научной палеовизитологии в странах СНГ я связываю только с НИИАЯ, но и его деятельность в этом плане -надо самокритично признать - пока малопродуктивна.

Вообще положение дел с изучением проблемы палеовизита сильно разнится в зависимости от языкового ареала. В англоязычных странах, прежде всего в США, эта проблема «растворена» в уфологической тематике и пользуется сравнительно слабым интересом со стороны исследователей; только серия книг З. Ситчина «Земные хроники» представляет собой значительный вклад в палеовизитологию. Французская школа палеовизитологии, достаточно ярко заявившая о себе в 60-70-х годах прошлого века, ныне фактически прекратила свое существование. Напротив, в немецкоязычных странах (Германия, Австрия, Швейцария) за последнее десятилетие наблюдается настоящий всплеск активности в этой области исследований. Сообщество немецкоязычных палеовизитологов неплохо структурировано. Среди форм его деятельности отмечу регулярное проведение конференций и семинаров, выпуск нескольких специализированных журналов, создание компьютерного банка данных, перевод на немецкий язык наиболее важных публикаций на других языках. Особо следует отметить, что внутри этого сообщества растет стремление к переводу палеовизитологических исследований на научный уровень.

Главный положительный итог сорокалетнего обсуждения проблемы я вижу в том, что были проведены первичный поиск возможных следов палеовизита и их первичная экспертиза. Главный отрицательный итог связан с тем, что поиск проводили одни, а экспертизу -совершенно другие люди. Первые искренне увлечены темой палеовизита, но чаще всего не обладают знаниями и навыками профессиональных ученых. Вторые, наоборот, в большинстве своем являются профессиональными учеными, но идею палеовизита воспринимают лишь как досаждающий внешний раздражитель, как заблуждение, противоречащее их собственным взглядам на историю Земли. Еще хуже то, что в споре между первыми и вторыми каждая из сторон апеллировала не столько к своим оппонентам, сколько к «человеку с улицы», который, являясь главным потребителем публикаций и фильмов о «пришельцах из космоса», тем самым оказывался как бы третейским судьей, взвешивающим все «за» и «против». Неизбежное следствие такой ориентации спора - примитивизация сложных вопросов и частая аргументация ad hominem.

5. Какова реальная роль «большой науки» в разработке проблемы палеовизита? Каковы перспективы участия науки в ее разработке?

Любопытно проследить эволюцию взглядов на эту проблему такого крупного ученого как Карл Саган. В начале 60-х годов он обосновал возможность многократных палеовизитов и палеоконтактов, сформулировал критерии, позволяющие выделять информацию о таких событиях в фольклоре земных народов, и даже указал на один возможный палеоконтактный миф - вавилонское предание о странных существах, помогавших становлению цивилизации шумеров. Однако спустя некоторое время ученый пришел к выводу, что такого рода свидетельства не могут служить убедительными доказательствами палеовизитов. Одновременно К. Саган стал активным критиком теорий Э. фон Дэникена, чьи «доказательства» посчитал еще менее убедительными. Как результат, в книге «Драконы Эдема» (1977) он уже отнес «веру в древних астронавтов» к числу смехотворных доктрин, поставив ее в один ряд с астрологией, спиритизмом и теорией полой Земли.

Этот частный пример как нельзя лучше характеризует ситуацию в целом. «Большая наука», поставив проблему палеовизита, довольно скоро отстранилась от ее изучения, так как стало ясно, что исторические источники по самой своей природе не сулят быстрого и четкого решения проблемы, зато являются благодатной почвой для паранаучных спекуляций. В результате эту научную проблему в основном разрабатывают дилетанты.

Как переломить ситуацию? Стюарт Гринвуд как-то заметил: «Если бы в один прекрасный день на поиск следов пришельцев из космоса были выделены значительные финансовые средства, многие ученые захотели бы принять в нем самое активное участие». Наверное, это так. Боюсь только, что деятельность подобной группы ученых имела бы для палеовизитологии столь же скромное значение, какое имели для уфологии труды комиссии Кондона или тринадцатилетние государственные исследования НЛО в СССР. По моему убеждению, серьезный прогресс в изучении такого рода нетривиальных проблем невозможен, если в основе исследований не лежит нормальное человеческое любопытство...

Поэтому рассчитывать пока приходится на отдельных представителей научного мира, которые ощутят личный интерес к тем или иным аспектам палеовизитологии. Если их имена и/или результаты их разработок в этой сфере будут достаточно весомы, их голоса рано или поздно услышит и «большая наука».

6. Какова роль и перспективы участия аномалистики в разработке проблемы палеовизита?

В принципе палеовизит не представляется мне «аномальным явлением». Во всяком случае, пока. Кто знает, насколько аномальными покажутся нам проявления внеземного разума, если мы их наконец обнаружим! Возможно, тогда палеовизитологии потребуется тесное сотрудничество с уфологией и другими ветвями аномалистики, прежде всего в теоретикометодологическом плане. Пока же есть «сотрудничество» чисто потребительское: палеовизитологи пользуются обширными досье аномалистики, черпая из них данные о геологических, археологических и исторических загадках.

Впрочем, уже сейчас имеются точки приложения совместных усилий аномалистики и палеовизитологии. Так, группа исследователей занимается изучением аномальной зоны на севере России. Здесь наличествует целый букет аномальных эффектов, фиксируемых визуально или с помощью приборов, обширный пласт фольклора о контактах с гуманоидами, а также легенды о палеоконтактах с существами из звездной системы Сириуса. Мне посчастливилось принять участие в этих исследованиях. С некоторыми предварительными результатами я надеюсь в недалеком будущем познакомить читателей RIAP Bulletin.

7. Вы изучаете проблему палеовизита много лет. Сформулируйте, пожалуйста, Ваши основные выводы о реальности (или нереальности) палеовизитов в истории нашей планеты и их влиянии на историю земной цивилизации.

Мой ответ не будет оригинальным: палеовизиты возможны, но не доказаны. Таково было мое мнение, когда я в конце 1960-х годов занялся серьезным рассмотрением этого вопроса, так я считаю и сейчас. За прошедшие годы мне не раз приходилось убеждаться, что многие факты, кажущиеся свидетельствами палеовизита, в действительности ими не являются. Вместе с тем остаются и нерешенные загадки, которые в итоге могут оказаться такими свидетельствами - например, астрономические знания догонов, знаки Наски, и т.д. На меня произвели большое впечатление работы А. Энбома с сотрудниками, которые экспериментально доказали, что колумбийские самолетоподобные фигурки, датируемые первым тысячелетием нашей эры, действительно представляют собой модели весьма совершенных летательных аппаратов.

Если говорить не о строго рациональных выводах, а о моих интуитивных ощущениях палеовизитолога, то я допускаю, что на некоторые земные культуры оказывали влияние гости из космоса. Но это влияние было ограниченным и преследовало скорее какие-то исследовательские, экспериментальные цели, нежели благородно-просветительские. В «космических учителей», которые тысячелетиями вели человечество по тернистому пути истории, а потом вдруг исчезли с исторической сцены, я не верю.

8. А что в таком случае Вы можете сказать по поводу «имперской модели палеовизитов», предложенной В.В.Рубцовым?

Это интересная гипотеза, которая, возможно (но только возможно !) будет способствовать дальнейшему прогрессу палеовизитологических исследований. Если же выразиться более энергично - она, мне кажется, способна сдвинуть палеовизитологию с мертвой точки, в которой наша область исследований оказалась в силу перечисленных выше причин. Да и в целом, теоретические онтологии проблемы палеовизитов и мотивация передачи знаний землянам - это важнейшие вопросы палеовизитологии, заслуживающие самого пристального внимания... С другой стороны, реальное существование Галактической империи возможно лишь при передаче информации со сверхсветовыми скоростями. Насколько я могу судить, отдельные физики-теоретики полагают, что световой барьер «каким-то образом», возможно, и преодолим. Вот когда этот тезис удастся доказать - к «имперской идее» можно будет отнестись с большим доверием. Пока же, наверное, «безопаснее» говорить о визитах, опеке и т.п. со стороны, скажем так, некой локальной сверхцивилизации. Обоснованность самой гипотезы от такого уточнения как минимум не пострадает.

Материал: Представлен автором