Библиотека | Раритеты

СТРАТЕГЕМЫ

ПОЛИЕНА.

Заимствованные из Сочинений разных Авторов, писавших о важнейших древних Полководцах, Героях и знаменитых Женщинах,

перевел с Греческого.
ДИМИТРИЙ ПАППАДОПУЛО.

Ου μόνον επιτιμωτέρα, αλλα και ισχυροτέρα η δια
των παραδειγμάτων οδός. Και το μηδ άπαξ αποτυχειν
του πολλάκις επιτυχειν ευκλεέςερον. Τουτο ένεκεν γνωθι
καιρον, γνωθι τας ημέρας, οπότε εισι μητρυιαί. Και εν
δέοντι αντιποιου, προσποιου, αποποιου, περατοιου. Έξεςι
γαρ απαταν εν πολέμω. Διο μη προιεσο την ευκαιρίαν,
ήτις μέγα τοις ευφρονουσιν έρμαιον.

***

САНКТПЕТЕРБУРГ.
В ГУТЕНБЕРГОВОЙ ТИПОГРАФИИ.
1842

Печатать позволяется, с тем, чтобы по отпечатании
представлено было в Цензурный Комитет узаконенное число
экземпляров. С. Петербург. Октября 15 дня 1842 года.

Цензор А. Крылов.олиен (Перевод: Димитрий Паппадопуло)

Polyaenus. Strategemata (Πoλύαινoς. Στρατηγήματα)

Предисловие автора.

Августейшие Императоры, Антонин и Вер! от вашей доблести и от мужества Римлян должно вам ожидать успеха в войне с Персами и Парфянами. Но, происходя от Македонян, наследовавших от предков своих искусство побеждать эти народы, могу ли и я в настоящее время остаться в праздности и бездействии? Если бы дозволяли мне телесные силы, не медля полетел бы на войну и доказал бы там крепость мышцы Македонянина. Однако ж и теперь, несмотря на преклонные уже мои лета, я стараюсь быть хотя несколько полезным Римскому воинству. Осчастливьте благосклонным принятием собранные мною стратегемы древних героев, как пособия военному искусству; они заключают обильный запас сведений о минувших подвигах, могущих послужить уроком, как для вас самих, так и для ваших Полководцев, Тысяцких и Сотников, особенно когда представится какое либо важное предприятие и потребуется собственно искусство в его исполнении. Победить врага одною только силою, есть дело мужества; но одержать над ним верх без кровопролития, посредством одной только хитрости или обмана, есть дело прозорливости и опытности. Главное правило великих Полководцев состоит в том, чтобы преодолеть неприятеля, не подвергая себя опасности; впрочем и в самом пылу битвы необходимо делать соображения к успешнейшему ее окончанию. — Мне кажется, что и Гомер того же мнения, как видно из этих, часто повторяемых им слов: или хитростью, или силою (ηε δόλω, ηε υί ηφι). Он предписывает употреблять в войне стратегемы; но если противник в этом опытнее, в таком случае советует действовать открытою силою.

Сизиф, сын Эола, по свидетельству Гомера, первым из Греков ввел в употребление обман и хитрость ^*). За ним непосредственно следует Автолик, сын Меркурия, известный по страсти к ухищрениям, о чем подтверждает и Гомер ^**). Что же касается до Протея, обладавшего искусством принимать на себя виды всякого рода зверей и деревьев; то, по моему мнению, такие превращения существовать не могли; а вероятно, разнообразные его хитрости представлены Гомером иносказательно, то есть, что Протей умел всякого побеждать обманом. Кому неизвестно, что и сам Одиссей хвалился утонченностью своих хитростей. Впрочем ему приписывают и действительное знание военного искусства: с помощью его советов покорен обширный город Приама и взят Илион ^***). Гомер часто воспевает Стратегемы, которые употреблял Одиссей против своих неприятелей. — Гомер говорит, что Одиссей, нанеся самому себе тяжкие раны ^****), показывал вид, как будто бы передался на сторону неприятеля. Деревянный конь, сделанный Эпеем и Палладою, есть также одна из Одиссевых стратегем; к числу их по всей справедливости можно отнести и поступок его против Циклопа Полифема. Он же придумал, в предосторожность от обольстительного пения Сиреги, залепить воском уши своим сподвижникам и привязать себя к мачте за руки и за ноги. Сюда присовокупить можно и повесть о суме нищего и обо всех притворствах Одиссея пред Евмеем и Пенелопою. Сверх того Гомер говорит, что Одиссей много выдумывал неправды, похожей на истину ^*****). Равным образом сюда относится сказание о единоборстве его с Иром, о похищении у опьянелых юношей оружия из дыма и о натянутом у дверей луке его рукою. Все эти уловки конечно были стратегемами против неприятелей. Подобные хитрости, Гомером описанные, достаточно убеждают в пользе их. Не излишне однако же заметить Одиссееву стратегему, воспеваемую трагическими стихотворцами. Он победил Паламеда в суде Греков, подкинув в его палатку Варварийское золото: этим способом мудрейший Грек был обвинен в измене. Сцена эта у трагиков очень наставительна. В предлагаемом собрании стратегем я намерен изложить вкратце все заимствованные мною из истории опыты военного искусства. Все это сочинение, состоящее из восьми книг, будет содержать девять сот Стратегем, начиная с употребленных Дионисом или Бахусом.

Глава I.

Дионис или Бахус.

1. Дионис, отправляясь с войском против Индейцев и желая свободно и дружелюбно пройти чрез города, лежавшие на пути его, одел воинов своих не в пышные и блестящие доспехи, но в простые опашни и оленьи кожи; копья же с остроконечием, имевшие вид жезлов, обвил плющом. Взамен знаков или сигналов, он приказывал употреблять, вместо труб, кимвалы и тимпаны; а во время перемирия угощал неприятелей вином и тем заставлял их веселиться. Все эти также и другие подобные деяния Диониса, суть не что иное, как стратегемы, употребленные им для покорения Индейцев и иных народов Азии.

2. Дионис, прибыв в Индию и заметив, что войска его не могли переносить зноя этой страны, расположился с ними на горе Трикориф, получившей сие название от трех вершин своих, из которых одна именовалась Коразибою, другая Кондаскою, а третью сам Дионис назвал Мерою. В этом месте видны сооруженные Дионисом памятники; там множество ручейков, протекающих в близком один от другого расстоянии, изобилие дичи и плодов, и много снега, производящего в воздухе свежесть и прохладу. Отсюда войска его внезапно выходили против располагавшихся на долине Варваров и, осыпая их с горных высот стрелами, заставляли обращаться в бегство.

3. Дионис, покорив Индейцев и составив из них и из Амазонцев союзное войско, вступил в Бактрианскую область, отделявшуюся от Индии рекою Сарангесом. Бактрианцы, засев в горах, возвышающихся над рекою, возымели намерение напасть на Диониса, при переправе его чрез Сарангес; но Дионис, раскинув лагерь свой на противоположном берегу реки, велел чрез нее переправиться только Амазонкам и Вакханкам, в том предположении, что Бактрианцы, сочтя нетрудным оттеснить женщин, оставят высоты и ущелья гор. — И действительно, когда они начали приближаться к переправе, Бактрианцы, спустясь вниз, подходили ближе и ближе к реке, потом стремительно напали на своих соперниц и, по мере того, как сии последние подавались назад, они гнались за ними даже до другого берега; тогда Дионис, в подкрепление своим храбрым сподвижницам, выслал лучших воинов и, легко истребив всех неприятелей, задержанных рекою, безопасно переправился на противоположный ее берег.

Глава II.

Пан.

Войском Дионисовым предводительствовал Пан. Он был первый изобретатель воинского строя, названного им фалангою (φάλαγξ), которая с правой и левой сторон протягивалась наподобие рогов. По этой-то причине Пана изображают с рогами на голове. Он первым стал прибегать к военным хитростям. Так например, когда сторожевые отряды донесли Дионису, занимавшему ущелье в горах, что значительные силы неприятельские расположились позади его лагерем, тогда он только один почувствовал робость; Пан же в наступившую ночь приказал войску, по данному знаку, поднять пронзительные, дикие вопли. Произошедший от них отголосок, отражаясь о каменья и края ущелий, дробился, повторялся и с грохотом переносился в неприятельский стан. Изумленные враги, полагая, что этот шум происходит от многочисленного войска, устрашились и обратились в бегство. Прославляя Пана за эту стратегему, мы представляем эхо подругою сего бога, и непонятные, безотчетные ужасы называем паническими.

Глава III.

Иракл или Геркулес.

1. Иракл, вознамерясь истребить поколение Пилийских Кентавров, но не желая сам начать неприязненные действия, остановился при пещере Фоли и, выставив бочку ароматного вина, пил его с своими товарищами. Жившие в окрестности Кентавры, узнав о том, сбежались к пещере и похитили вино. Тогда Иракл, как бы в отмщение за нанесенную ему обиду, вышел против них и всех истребил.

2. Иракл, не надеясь силою одолеть Эримантова вепря, прибегнул к хитрости. В то время, как чудовище лежало в лощине, занесенной снегом, он начал с возвышения бросать в него камнями. Раздраженное животное, вскочив, в ярости и бешенстве бросилось из лощины, но завязнув в снежных сугробах, было схвачено.

3. Иракл, прибыв с флотом под Трою и вышед с войском на берег, в намерении дать сражение на суше, отправил корабли в открытое море. Потом, когда пехота Троянцев была разбита, конница их устремилась к берегу, в надежде овладеть Иракловым флотом; но как он был удален от матерой земли; то Иракл, настигнув неприятельских всадников на берегу, положил их всех на месте.

4. В бытность Иракла в Индии, родилась у него дочь, названная им Пандеею. Он подарил ей южную приморскую часть Индии, которую, по числу дней в году, разделил па триста шестьдесят пять округов и повелел собирать дань с одного округа в день. Такое распоряжение сделано было для того, чтобы округи, которые еще не внесли дани, помогали Царице взимать ее с тех, до коих доходила очередь.

5. Иракл, во время войны с Минийцами, видя, что эти отличные наездники сражаются с большим искусством, не решился вступить с ними в бой, и вознамерился наводнить занимаемую ими равнину рекою Кифиссом, которая, протекая между горами Парнассом и Гедилием, по Виотии, разделяет эту страну на две части и широким устьем впадает в море. — С этою целью Иракл, заградив устье Кифисса огромными камнями, обратил течение ее на равнину, где находилась Минийская конница, и посредством такого наводнения заставил ее всадников остаться на одном месте без всякой для Минийцев пользы. Одержав победу, Иракл открыл устье Кифисса, и река снова приняла прежнее направление.

Глава IV.

Тезей.

Тезей имел обыкновение, пред вступлением в бой, обрезывать себе волосы на передней части головы, чтобы никто не мог схватить его за них и тем остановить его среди подвигов. Это обыкновение и после него существовало у Греков под названием Тезейского. Аванты преимущественно придерживались его, о чем упоминает и Гомер, говоря: «Аванты, тыло власатые».

Глава V.

Демофон.

Демофон тщательно скрывал от Диомеда полученный им для сбережения Палладиум. Когда же Агамемнон стал требовать этот Палладиум; то Демофон, поручив одному Афинскому гражданину отвезти его в Афины, сделал другой, совершенно сходный с настоящим, и поставил его в своей палатке. По прибытии Агамемнона с многочисленным войском, Демофон держался против него весьма долгое время, как будто защищая подлинное сокровище. Утвердив неприятеля в этой мысли, он уступил наконец поле битвы, тем более, что уже многие из его воинов были ранены; а обманутый Агамемноп, овладев, по его мнению, желаемою вещью, удалился.

Глава VI.

Кресфонт.

Кресфонт и Тимен, при разделе Пелопонеза, с сыновьями Аристодема, положили разделить его на три части: на Спарту, Аргос и Мессину. Кресфонт, желая обладать Мессиною, как лучшею из всех трех областей, сделал при этом случае предложение в следующих словах. «Бросим три жребия с таким условием: чей вынется первым, тому владеть Спартою; чей — вторым, тот получит Аргос; Мессину же предоставить во власть тому, кому будет принадлежать последний жребий». По изъявлении на то общего согласия, жребии брошены были в урну, наполненную водою. Кресфонт положил в урну белый ком земли, похожий на камень, а товарищи его — простые белые камни. Первый из сих жребиев тотчас растворился в воде, между тем другие, как вещества твердые, были вынуты. Аргос достался Тимену, Спарта сыновьям Аристодема, а Мессина Кресфонту. В последствие все вообще полагали, что счастье, а не обман, доставило сему последнему обладание Мессиною.

Глава VII.

Кипсел.

Во время владычества Кипсела в Аркадии, Ираклиды ополчились против Аркадян. Оракул предсказал, что если первые примут от последних угостительные дары, то принуждены будут заключить с ними мир. Соображаясь с этими словами, Кипсел приказал земледельцам набрать плодов, оставить их на дороге и удалиться. Вскоре Ираклидские воины показались на этой дороге и, увидя плоды, с жадностью стали их есть. Тогда Кипсел, вышед к ним на встречу, приглашал их к себе; но как они, помня смысл предсказания, не хотели принять его приглашения; то Кипсел сказал им: «Ваше войско, по вступлении в нашу землю, вместо угостительных даров, приняло уже от нас плоды.» Такая благоразумная хитрость Кипсела заставила Ираклидов заключить мир с Аркадянами.

Глава VIII.

Гелнес.

Гелнес, Царь Аркадский, во время нашествия Лакедемонян на Тегею, послал всех здоровых и сильных Аркадских юношей занять горный хребет, возвышавшийся над неприятельским станом, повелев им напасть на него среди глубокой ночи; престарелым же и малолетним приказал, в назначенное для нападения время, развести пред самым городом большой огонь. Когда все это было исполнено и когда Лакедемоняне смотрели с величайшим изумлением на разливавшееся вдали пламя, засевшие на высотах Аркадяпе неожиданно напали на них, большую часть умертвили, многих взяли в плен и заключили в оковы. Таким образом исполнилось предсказание оракула: «предоставляю тебе Тегею, склонную к беспокойствам».

Глава IX.

Тимен.

Тимен, желая, в соединении с Ираклидами, овладеть Рионом, послал к Пелопонезцам Локрийских лазутчиков с поручением уведомить их, что Ираклиды заготовляют корабли в Навпакте, показывая, что хотят будто бы плыть к Риону, между тем как действительное намерение их отправиться к перешейку. Пелопонезцы, поверив этой выдумке, пришли к перешейку с многочисленным войском, а Тимен в то самое время без всякого препятствия занял с своими сподвижниками Рион.

Глава X.

Прокл.

Ираклиды, Прокл и Тимен, вели войну с Эврисфидянами, осаждавшими Спарту. В то время, как Ираклиды, празднуя Иперватирий ^******), совершали жертвоприношение Палладе, Эврисфидяне напали на них неожиданно; но Ираклиды, не теряя присутствия духа, велели флейтщикам идти вперед, с соблюдением самого строгого порядка. В продолжение такого шествия, вооруженные воины, следуя за флейтщиками под звуки музыки, не только не расстроили рядов своих, но еще, одушевясь храбростью, победили неприятеля. Наученные сим опытом Лакедемоняне всегда потом употребляли в сражениях флейту, которая пред вступлением их в бой, как бы некий вождь, предшествовала им и звуками своими возбуждала в них жар мужества. Мне известно, что и оракул предрекал им победу в тех только случаях, когда они будут сражаться за одно с флейтщиками, а не против них. Справедливость этого предсказания доказана Левктрийскою битвою. В ней Лакедемоняне без флейтщиков вступили в бой с Фивейцами, которым издавна было известно искусство играть на флейте, — и событие совершенно оправдало слова оракула.

Глава XI.

Акуес.

Когда Лакедемоняне изменнически ворвались ночью в Тегею, тогда Акуес велел Тегейцам, по данному знаку, умерщвлять всех тех, кои будут окликать их, самим же никого не спрашивать. Таким образом Аркадяне побили всех Спартанцев, которые для распознания своих товарищей от неприятелей принуждены были встречающихся с ними людей окликать.

Глава XII.

Фессал.

Фессал, без всякого сражения, одним искусством одержал победу над Виотянами, обитавшими в Арне и бывшими в войне с Фессалийцами. Он приказал своим воинам в самую темную ночь рассыпаться по местности, зажечь на вершинах гор факелы и пламенники, поднимать их вверх и тотчас погашать. Виотяне, увидев вокруг себя огни, сверкавшие подобно молнии, пришли в ужас и с покорностью обратились к Фессалийцам с просьбою о мире.

Глава XIII.

Менелай.

Менелай и Елена, на обратном пути из Египта, пристали к Родосу. Филокса, жена павшего под Троей Тлеполема, оплакивавшая еще кончину мужа своего, услышав о прибытии их к острову, вознамерилась отмстить за смерть своего супруга: снабдив всех Родосцев — мужчин и женщин — факелами и камнями, она напала с ними на корабли Менелая. Тогда Менелай, видя, что сильный ветер не дозволяет ему отчалить от берега, скрыл Елену на дно корабля; диадему же и прочил ее украшения надел на одну из служанок, красивой наружности. Родосцы, приняв сию последнюю за Елену, начали бросать в нее зажженные горючие вещества и камни, и потом удалились, полагая, что уже достаточно наказали Елену за смерть Тлеполема. После того Менелай с супругою благополучно отправился в дальнейший путь.

Глава XIV.

Клеомен.

Клеомен, Лакедемонский Царь, по объявлении войны Аргивянам, расположился в виду их лагерем. Аргивяне всеми мерами старались наблюдать и подсматривать что происходило в стане неприятельском. — Когда Клеомен рассылал чрез своего глашатая какие либо приказы войску, то и они делали тоже; вооружались ли Лакедемоняне, и Аргивяне брались за оружие; начинали ли первые движение, следовали и последние; покоились ли Лакедемоняне, отдыхали и Аргивяне. В этом положении Клеомен прибегнул к хитрости: тайно велел он своим воинам вооружиться в то самое время, когда глашатай станет призывать их к обеду. Аргивяне, услышав в неприятельском стане призыв к обеду, начали и сами обедать. Тогда Клеомен вышел против них с вооруженными воинами и нанес поражение безоружным и полуобнаженным противникам.

Глава XV.

Полидор.

Полидор, во время двадцатилетней войны Лакедемонян с Мессинцами, подружась с Царем иноплеменного народа, Феопомпом, отправил к Мессинцам лазутчика с известием, что он с Феопомпом в непримиримой вражде и намерен от него отложиться. Мессинцы не оставили известия этого без внимания. Между тем Феопомп двинулся с места, на котором расположен был его лагерь, и невдалеке скрылся с своим войском, обещав Полидору возвратиться, как скоро это будет нужно. Мессинцы, заметив удаление Феопомпа и полагая наверное, что они легко могут победить одного Полидора, вышли все из города и вступили с ним в бой. Тогда Феопомп, по данному сторожевым отрядом знаку, вышел из засады, окружил опустевший город и, заняв его, напал на Мессинцев с тыла, в то самое время, как Полидор поражал их спереди. Мессинцы, теснимые с двух сторон, принуждены были уступить силе и сдаться.

Глава XVI.

Ликург.

Ликург, желая заставить Лакедемонян повиноваться его законам с благоговением, отсылал каждый вновь издаваемый закон к Дельфийскому оракулу на утверждение. Подкупленная жрица всегда находила эти законы полезными, и потому Лакедемоняне взирали на них, как на изречения оракула, и совершенно покорялись им. Ликург же издал для них следующие два закона:

1. Лакедемоняне, ведите войны редко, дабы не научить военному искусству самих врагов ваших.

2. Не преследуйте бегущего неприятеля, который в таком случае, не находя спасения в бегстве, может остановиться.

Глава XVII.

Тиртей.

Лакедемоняне, горя нетерпением сразиться с Мессинцами, решились победить или умереть; а чтобы трупы воинов своих отличать при погребении от неприятельских, они надписали имена свои на ремнях, обвивавших у каждого левую руку. Тиртей, желая о таком намерении Лакедемонян известить Мессинцев и тем устрашить их, не велел останавливать Илотов, переходивших на сторону неприятеля. Переметчики, без всякого задержания убегавшие толпами, не замедлили о решимости Лакедемонян сообщить Мессинцам, которые, быв приведены этим в ужас, сражались уже с некоторою робостью и скоро принуждены были уступить поле битвы.

Глава XVIII.

Кодр.

Афиняне вели войну с Пелопонезцами. Оракул предсказал, что первые одержат победу тогда только, когда Царь их лишится жизни от руки кого либо из их противников. В это время Афинским Царем был Кодр. Пелопонезцы, узнав об этом предсказании, согласились не убивать в сражении Кодра. Но Царь, одевшись в простое платье, вышел вечером из лагеря и в ближнем лесу стал рубить дрова. Когда же прибыли на то самое место за дровами и некоторые из Пелопонезцев, Кодр завел с ними ссору и драку и длинною секирою нанес им глубокие раны. Наконец Пелопонезцы изрубили его своими топорами и отправились в обратный путь с восхищением, как будто совершив весьма важный подвиг. Предсказание Оракула сбылось: Афиняне, узнав о смерти великодушного своего Царя, приготовились к битве с неодолимым мужеством и с остервенением, и грозными воплями потребовали пред вступлением в бой тело убитого Кодра. Пелопонезцы, осведомясь об этом происшествии, обратились в бегство. Афиняне же, оставшись победителями, почтили торжеством память Кодра, добровольно пожертвовавшего жизнью для пользы своих сограждан.

Глава XIX.

Меланф.

Афиняне и Виотяне вели войну за крепость Мелены, находившуюся на границах Аттики и Виотии; первыми из них предводительствовал Меланф, а другими — Ксанф. Оракул предсказал последним: «Ксанфъ! Мелены сдадутся в руки Меланфа не иначе как чрез обман». Такое предсказание сбылось на самом деле. Когда Полководцы, условясь решить победу поединком, пришли в назначенное к тому место, то Меланф сказал своему противнику: «Ты поступил бесчестно, ибо пришел сразиться не один». Ксанф, желая видеть, кто ему сопутствовал, оглянулся, но в это самое время, быв поражен дротиком Меланфа, упал бездыханен. Афиняне, оставшись победителями, учредили в воспоминание этого происшествия ежегодное празднество, названное ими Апатуриею, то есть, празднеством обмана.

Глава XX.

Солон.

1. Афиняне долгое время вели войну с Мегарянами за Саламину; наконец, быв побеждены, постановили законом, что тот подвергнется смертной казни, кто присоветует возобновить эту войну. Солон, не устрашась смерти, успел отменить этот закон следующим образом: притворясь потерявшим рассудок, он пришел в народное собрание и стал петь элегии в стихах, относившиеся к Арею. Афиняне, одушевленные сими стихами, поспешно сели на корабли, отчалили от берега при раздавшихся отовсюду восклицаниях и песнях, силою и мужеством одержали вскоре победу над Мегарянами и снова овладели Саламиною. Солон приобрел чрезвычайное уважение, как за отменение этого закона, так и за то, что песнями своими он способствовал к преодолению Мегарян.

2. В продолжение той же войны Афинян с Мегарянами, Солон отплыл к Колиаду, где женщины торжествовали праздник Цереры. По прибытии туда, он послал к Мегарянам лазутчика с ложным известием, что если они отправятся немедленно к Колиаду, то захватят там празднующих Афинянок. Мегаряне, поверив обману, пустились на кораблях к назначенному месту; между тем Солон, удалив женщин, велел молодым воинам нарядиться в женское платье, надеть на себя венки и, скрыв под одеждою мечи, играть и плясать на берегу моря. Мегаряне, пленясь нежными лицами и красивою одеждою мнимых женщин, вышли из кораблей, в намерении захватить их; но переодетые воины, обнажив внезапно мечи, истребили врагов, сели на корабли и овладели Саламиною.

Глава XXI.

Пизистрат.

1. Пизистрат, отправясь с войском из Эвбеи для покорения Аттики, устремился прямо к Паллениду и, напав на передовые неприятельские отряды, совершенно истребил их. Но завидя впереди еще многие другие, он велел воинам своим надеть на себя венки из цветов и, не делая более нападения, объявить, что они с передовыми отрядами заключили мир. Неприятели, поверив тому, дружелюбно встретили Пизистрата и впустили его

в город. Вступив туда и воссев на колесницу, Пизистрат посадил подле себя женщину высокого роста и необыкновенной красоты, по имени Фию, облеченную в воинские доспехи Паллады, и, убедив таким образом, что ему покровительствует сама Минерва, сделался повелителем Афинян.

2. Пизистрат, желая отобрать у Афинян оружие, велел им отправиться с оным в Анакион. По прибытии их в назначенное место, он вышел к ним и начал говорить столь тихо, что никто из присутствовавших не мог его расслушать; почему для большей удобности они введены были в преддверие. — Оратор и тогда не усилил своего голоса; по между тем, как Афиняне обратили к словам его все свое внимание, клевреты Пизистрата пришли, унесли их оружие и сложили его в храме Агравла. Таким образом обезоруженные Афиняне увидели, что слабый Пизистратов голос было только притворство, которое он употребил для овладения их оружием.

3. Пизистрат и Мегакл занимали в Республике одинаковые должности. Мегакл был Главою богатых, а Пизистрат Начальником бедных граждан. Нередко последний, выходя из собрания делал Мегаклу непристойные оскорбления и угрозы, и однажды нанеся себе легкие раны, окровавленный вышел на площадь к Афинянам. Народ, в гневе и негодовании, приставил к своему покровителю для большей безопасности, до трех сот телохранителей, с помощью которых хитрый правитель сделался Афинским Тираном и власть свою над Республикою оставил в наследство своим детям.

Глава XXII.

Аристогитон.

Аристогитон, не смотря на мучения, посредством которых его принуждали открыть соучастников заговора, не наименовал из них ни одного; но напротив запутал всех друзей Гиппия, над коими и были произведены пытки. Потом, когда обвиненных уже казнили, Аристогитон, в упрек мучителю, признался в клевете, выдуманной на друзей его.

Глава XXIII.

Поликрат.

1. Поликрат Самосский, крейсируя с флотом своим по Греческому морю, умышленно отнимал собственность даже у друзей своих, с тою целью, чтобы, в случае требования возвратив захваченную собственность, привязать к себе друзей еще более; не отнимая же ничего у них, он ничего не мог бы им и отдавать.

2. Когда Самосцы приготовясь к общественному жертвоприношению в храме Иры, взяли с собою множество оружия и совершали торжественное шествие, Поликрат велел двум братьям, Силосонту и Пантагносту, принять участие в этой церемонии. По достижении храма, Самосцы, приступив к совершению жертвоприношения, положили оружие у подножия алтарей и предались молению. В это время Силосонт и Пантагност с товарищами, подойдя к Самосцам, напали на них и всех положили на месте; а Поликрат, собрав в городе прочих соучастников заговора, занял важнейшие места и с помощью братьев, выбежавших из храма с захваченным оружием и присоединившихся к ним воинов Лигдамида, Наксийского Тирана, укрепил замок, который назывался Астипалеею, и беспрепятственно сделался Тираном Самосцев.

Глава XXIV.

Истией.

Истией Милетский, находившийся в Персии при Царе Дарии, желал возбудить ионян против Персов, но не решаясь посылать к ним писем, кои обыкновенно осматриваемы были дорожными надзирателями, обрил голову одному из рабов своих, который был ему предан, и наклеймил на ней следующие слова: Истией Аристагору, — возмути Ионию. Потом, дав время отрасти волосам около надписи, отправил заклейменного раба на корабле в Ионию. Прибыв благополучно и без всякого задержания в назначенное место, раб обрил волосы и показал надпись Аристагору, который, прочитав ее, без отлагательства приступил к возмущению Ионии.

Глава XXV.

Питтак.

Питтак и Фринон вышли за Сигей на поединок. По видимому, они имели одинаковое оружие; но Питтак умел скрыть под щитом своим сеть, которую набросив на Фринона и обхватив его ею, без труда лишил жизни противника и, так сказать, выудил Сигей льняною удою. Вот почему и ныне употребляют при поединках льняные сети.

Глава XXVI.

Биас.

Биас Принейский, желая отклонить Креза Лидийского от войны с Островитянами, сказал ему: Островитяне запасаются против тебя множеством лошадей. Крез отвечал с улыбкою: «Да поможет мне Зевс победить Островитян на суше.» Биас возразил: «Может быть и Островитяне молятся «Дию, чтобы он им помог захватить на море «Креза, живущего на твердой земле.» Столь неожиданное возражение Биаса заставило Креза не помышлять уже более о войне против Островитян.

Глава XXVII.

Гелон.

1. Гелон Сиракузский, сын Диномена, быв, во время войны с Гамильконом Карфагенским, возведен в сан Главного Вождя и Императора, пришел после одержанной им победы в народное собрание и стал рассуждать об Императорском достоинстве, расходах, занятиях, оружии, лошадях, судах; потом сняв с себя одежду и став посреди собрания, сказал: «Вот я стою пред вами полуобнаженный, между тем как вы все вооружены. Если я сделал что либо худое, то поразите меня вашими мечами, предайте меня огню, или убейте камнями.» Одобрение и похвалы раздались в народе: все называли его отличным Полководцем. Тогда Гелон сказал: «Выбирайте и впредь такого Вождя.» Все отвечали: «Мы не имеем другого подобного.» Воспользовавшись таким расположением к себе народа, Гелон принял на себя в другой раз звание военачальника и сделался Тираном Сиракузским.

2. Гелон, Тиран Сицилийский, во время нашествия на Сицилию Гамилькона, Царя Карфагенского, расположился лагерем против своего неприятеля, но не решаясь дать сражения, употребил следующую хитрость: велел начальнику пеших стрелков, имевшему с ним по наружности большое сходство, выйти в одежде Тирана из лагеря для совершения жертвоприношений. С ним посланы были стрелки, одетые в белое платье, которые несли мирты, а под миртами луки и стрелы. Стрелкам было приказано, в случае если Гамилькон придет также для принесения подобной жертвы, то немедленно поразить его стрелами. Вскоре после этих распоряжений, Гамилькон, ни мало не подозревая против себя злого умысла, вышел из лагеря и стал совершать священный обряд; но во время возлияний и священнодействия посыпались на него стрелы и прекратили его жизнь.

3. Гелон, вознамерясь ниспровергнуть отдельное существование Мегарян, учредил поселения для вольно-приходящих Дорийцев; а между тем потребовал от начальника Мегарян Диогнита большую дань, которую он и принужден был наложить на граждан. Мегаряне, доведенные этим налогом до отчаяния, сочли необходимостью перейти в Сиракузскую колонию и подчинить себя владычеству Гелона.

Глава XXVIII.

Фирон.

1. Во время сражения Фирона с Карфагенянами, Сицилийцы, обратив в бегство неприятеля, ворвались в его лагерь с намерением разграбить; но были оттеснены напавшими на них Иберийцами. После такой неудачи Фирон послал некоторое число воинов в обход, с тем, чтобы они, подошед сзади к шатрам неприятельским, зажгли их. Предприятие это совершено с успехом, и распространившийся пожар заставил врагов бежать к кораблям своим; но прежде, нежели они успели достигнуть их, весьма многие были лишены жизни преследовавшими Сицилийцами.

2. Фирон, сын Мильциада, видя, что многие из Селинунтян, павших в битве против Карфагенян, лежали не погребенными и что Селинунтяне, теснимые неприятелем, не имея возможности приступить к погребению этих трупов, но вместе не желая оставить их без него, стали рассуждать, как должно поступить в таком случае, — сказал, что если они дадут ему триста невольников, способных к рубке дров, то он немедленно начнет погребать умерших, то есть, предаст трупы их пламени, объявив притом, что в случае истребления этого отряда неприятелем, потеря отечества не будет значительна от утраты одного гражданина и трехсот невольников. Селинунтяне, одобрив предложение Фирона, предоставили ему самому выбрать вышеозначенное число рабов. Фирон, взяв с собою молодых и сильных людей, снабдил их необходимым оружием и потом, заняв город, сделался Тираном Селинунтян.

Глава XXIX.

Иерон.

1. Иерон, задержанный неприятелем при переправе чрез реку, оставил при себе только одну тяжеловооруженную пехоту; конницу же и легковооруженных воинов отправил вверх по течению реки, приказав, как той, так и другим приготовляться к переправе. Неприятель, желая воспрепятствовать такому намерению, двинул по противоположному берегу большую часть своего войска, с тем, чтобы, следуя по одной высоте с посланным от Иерона отрядом, она не дозволяла ему совершить переправу. — По отдалении этих войск, Иерон, поспешно переправившись чрез реку с тяжеловооруженною пехотою, напал на оставшиеся малочисленные неприятельские толпы; в то время всадники его и легковооруженные воины, по данному приказанию, немедленно возвратились на прежнее место и также приступили к переправе, будучи прикрываемы своею пехотою, которая под личным предводительством Иерона удерживала противников.

2. Во время войны с Италийцами Иерон не спешил принимать выкуп за пленников, знаменитых по своему происхождению или богатству; но удерживал их у себя долгое время и приглашал участвовать в домашнем своем жертвоприношении, отдавая им при этом случае все почести; после же того отпускал их на родину. Такою хитростью он давал повод соотечественникам пленников подозревать, что сии последние находятся с ним в дружественных связях.

Глава XXX.

Фемистокл.

1. Афинянам объявлено было нижеследующее предсказание Оракула: «О Саламина Святая! ты погубишь детей, рожденных женами.» Фемистокл, вопреки мнению Афинян, страшившихся исполнения этого предсказания, утверждал, что оно угрожает гибелью не им, но врагам их; ибо Оракул не назвал бы Саламину Святою, если бы ей суждено было погубить детей, рожденных от Гречанок. Таким истолкованием он успокоил и ободрил Афинян, приведя в пример другое подобное изречение Оракула: «Всевидящий Зевс даст деревянные стены Минерве.» Когда прочие граждане намеревались оградиться укреплениями, Фемистокл присоветывал взойти на трех-весельные суда, говоря, что они-то именно и означают деревянные стены Афинян. Афиняне, согласясь с этим мнением, действительно сели на суда, вступили в морское сражение и одержали победу.

2. Фемистокл стоял с кораблями своими не в дальнем расстоянии от Саламины. Греки полагали, что он намерен спасаться бегством; но Фемистокл объявил им, что, по его мнению, необходимо дать морское сражение, дабы воспользоваться пребыванием неприятеля в узком заливе; заметив же их нерешительность, он отправил ночью бывшего у него евнуха (по имени Сикена, учителя двух его сыновей,) к Царю, с ложным уведомлением, что Греческие войска намерены обратиться в бегство и что по этой причине надлежало бы напасть на них немедленно. Царь, узнав о таком намерении Греков, действительно выстроил свой флот в боевой порядок и открыл сражение; но, теснотою залива, многочисленные корабли его были приведены в затруднительное положение. Таким образом Греки одержали победу единственно мудростью и хитростью своего Полководца.

3. Греки, выиграв сражение при Саламине, намеревались отправить корабли в Геллеспонт, для того, чтобы разрушить мост, чрез который Царь мог бы пройти в Азию; но Фемистокл на то не соглашался, утверждая, что Царь, остановленный при переправе, может снова вступить в бой; а известно, что отчаяние часто совершает то, чего не в состоянии произвести самое мужество. Посему он послал к Царю другого евнуха, именно Арзака, с извещением, что если он тотчас не отступит, то мост на Геллеспонте будет разрушен. Царь, опасаясь этого, удвоил шаги и, обойдя Греческое войско, перешел чрез мост и убежал в Азию. Этою хитростью Фемистокл доставил Грекам самую прочную победу.

4. Лакедемоняне негодовали на Афинян за то, что они воздвигали городские стены. Фемистокл поступил при этом случае следующим образом. Быв отправлен к Лакедемонянам послом, он уверял их, что в Афинах и не думают о постройке стен; для удостоверения же в справедливости его показания, просил послать в Афины избранных мужей, которые и были немедленно туда отправлены. Между тем Фемистокл тайно послал Афинянам приказание задержать исследователей до того времени, пока кончится начатая постройка, и отпустить их не прежде как по совершенной уже отделке стен и по возвращении его самого в Афины. Таким образом стены были воздвигнуты, Фемистокл возвратился, досмотрщики отпущены, — и Афины, вопреки желанию Лакедемонян, ограждены укреплениями.

5. Афиняне, во время войны с Егинетами, хотели разделить между собою полученные из рудокопен сто талантов серебра. Фемистокл убедил раздать эти таланты по одному на каждого из самых богатых граждан, с таким условием, что если сделанное ими из них употребление понравится народу, тогда издержки их будут вознаграждены; в противном же случае, они должны будут возвратить таланты. Мнение его было единодушно одобрено. Каждый изо ста граждан, получивших по таланту, сделал по одному трех-весельному судну, озаботившись притом красотою и легкостью их. Сформированная таким образом флотилия понравилась Афинянам, и они употребляли ее в дело не только против Егинетов, но и против Персов.

6. Фемистокл, узнав, что Ионяне сделались союзниками Ксеркса, велел Грекам надписать на городских стенах; «Граждане Ионийские, вы несправедливо поступаете, вооружаясь против отцов и предков ваших». Царь, по прочтении этой надписи, начал подозревать Ионян в измене.

7. Фемистокл, убежав из Афин, сел на корабль; но этот корабль нечаянно занесен был в Ионию и прибит бурею в Наску, осажденную Афинянами. Находясь в опасности быть открытым, он объявил свое имя кормчему, угрожая, в случае измены, сказать Афинянам, что он привезен им за деньги; почему и советовал ему, во избежание обоюдной беды, никого не выпускать с корабля. Устрашенный кормчий, не позволив ни одному человеку сойти па берег, немедленно отправился далее.

Глава XXXI.

Аристид.

Аристид и Фемистокл, питая непримиримую один к другому ненависть, держались в Республике разных партий. При восстании же на Грецию Персов, встретясь вне города и примирясь, подали они друг другу правые руки, опустили их вниз над рвом и, крепко сжав, воскликнули: «Здесь оставляем мы взаимную вражду до самого окончания войны с Персами». Сказав это, разняли они руки свои так, как будто бы действительно что-нибудь бросили в ров; потом, засыпав его землею, расстались и в продолжение всей войны не нарушали согласия. Единодушие этих Полководцев весьма много способствовало к одержанию победы над Варварами.

Глава XXXII.

Леонид.

1. Леонид, находясь при Фермопилах, приготовился к бою в узком месте и таким образом заставил многочисленные толпы Варваров оставаться в бездействии.

2. Леонид, вознамерясь однажды дать сражение и приметив сбиравшиеся над ним тучи, обратился к окружавшим его и сказал: «Для вас не должно казаться удивительным, что теперь сверкает молния и гремит гром; это необходимое следствие движения небесных светил». Ободренные войны Леонидовы, как бы предугадывая будущее, с твердым духом спешили на битву; напротив того, устрашенные небесными явлениями враги их, предчувствуя опасность, впали в уныние и были побеждены.

3. Леонид, сделав ночью нападение на неприятельскую область, разослал воинов из небольшого своего отряда в разные стороны, прнказав чтобы одни из них, по данному знаку, начинали рубить деревья, а другие — зажигать загородные дома. Городские жители, полагая, что враги весьма многочисленны, не смели выйти из своих жилищ и допустнли беспрепятственно разорять окрестности.

Глава XXXIII.

Леотихид.

В то время, как Афиняне, вступив у Микал в морское сражение, боялись многочисленности Варваров, а притом знали, что Ионяне, более от страха, нежели по доброй воле, держались стороны бывших в союзе с Варварами Мидян, — тогда Леотихид сделал переворот в умах воинов следующим образом. Он распустил слух, будто бы к нему пришло известие, что Греки разбили Персов при Платеях. Ионяне, услышав о том, переменили план сражения и присоединились к Грекам. Счастье оправдало Леотихидову стратегему, даровав Грекам победу при Платеях.

Глава XXXIV.

Кимон.

1. Кимон, победив Царских Сатрапов при реке Евримедонте и забрав у Варваров несколько кораблей, посадил в них Греков, которым приказал одеться в Мидийские столы (длинные широкие верхние платья, тоги,) и плыть к Кипру. Кипряне, увидев их и, по одежде, приняв за Варваров, встретили флотилию дружелюбно. Греки же, вышед на берег, обнаружили свою хитрость и, приведя Кипрян в ужас такою неожиданностью более, нежели силою оружия, достигли своей цели почти без всякого сопротивления.

2. Кимон, взяв в Систе и Византии множество разной добычи, разделил ее по просьбе союзников на две части, из коих одна состояла из пленников, а другая — из поясов, платьев, ожерелий и других подобных вещей. Союзники взяли себе украшения; Афиняне же пленников. Всем казалось смешным то, что Кимон уступил сотрудникам лучшую долю. Но когда, спустя несколько времени, родственники пленных Лидян и Фригийцев начали к нему стекаться и давать за них большие выкупы, тогда все удивились Кимоновой хитрости; и Афиняне, получив чрез эти выкупы весьма значительные суммы денег, посмеялись в свою очередь над союзниками.

Глава XXXV.

Миронид.

1. Во время приготовления Афинян и Фивейцев к битве, Миронид велел Афинянам напасть на неприятеля сперва левым своим крылом. Согласно этому приказанию Афиняне быстро двинулись вперед; но тогда, как они прошли уже некоторое расстояние, Миронид, прибыв поспешно на правое крыло, громко воскликнул: «Наши побеждают на левом!» Афиняне, ободренные такою вестью, с большею готовностью и смелостью устремились на врагов, а Фивейцы, услышав о поражении своих товарищей, от страха обратились в бегство.

2. Миронид, выступив с Афинянами против Фив, и достигнув места, где предназначалось дать сражение, велел своим воинам положить оружие и обозреть все окрестности. В продолжение этого осмотра он говорил им: «Видите ли, каково это поле. Если неприятель выстроит здесь свою конницу и мы обратимся в бегство, то всадники необходимо погонятся за нами и возьмут нас в плен; но удержавшись на своих местах, мы смело можем надеяться остаться победителями». Афиняне твердо решились не оставлять поля сражения, — и Миронид, как победитель, прошел до Фокиды и Локров.

Глава XXXVI.

Перикл.

1. При опустошении Лакедемонянами Аттики, Перикл послал Афинян с трех-весельными судами разорять приморскую сторону Лакедемонии, чем нанес неприятелям вреда более, нежели они нападениями своими на Аттику.

2. Перикл, как человек богатый, владел большим количеством земли. Когда Архидам, издавна бывший с ним в приязни, вторгнулся с огнем и мечем в пределы Аттики, то Перикл, предвидя, что Архидам, из уважения к нему, пощадит его поля, и опасаясь чрез то навлечь на себя подозрение Афинян, пошел не за долго до начатия Архидамом опустошения в народное собрание и всю принадлежавшую ему землю подарил отечеству.

Глава XXXVII.

Клеон.

Клеон предал город Сист во власть Абиденцев не открыто, но самым хитрым образом. Городской страж, друг Кимона, по имени Феодор, видался с одною жившею там женщиною, посредством подземного канала, проходившего под городскими стенами. Отправляясь к ней по ночам, Феодор обыкновенно отваливал камень, закрывавший канал; а при возвращении своем искусно утверждал его на прежнем месте. Однажды, удаляясь от товарищей, Феодор, шутя, признался в своих похождениях к Клеону, который, открыв эту тайну Абиденцам, выжал темную ночь, и в то самое время, как Феодор, отвалив камень, полетел в объятия своей возлюбленной, Клеон впустил воинов в водопровод. Абиденцы, умертвив стражей, отперли городские ворота и, призвав все войско, легко овладели Систом.

Глава XXXVIII.

Бразид.

1. Близ Амфиполя неприятель сделал натиск на Бразида и окружил со всех сторон холм, на котором находилось Бразидово войско в весьма невыгодном положении. Враги, опасаясь, чтобы Бразид не ушел ночью, начали обводить занимаемый им холм высоким земляным валом. Лакедемоняне роптали, что они остаются в бездействии и принуждены к величайшему стыду своему томиться в осаде. Бразид ободрял их, говоря, что он знает время, когда удобнее можно будет сразиться. Между тем стена была почти уже сомкнута и только малое расстояние оставалось еще незастроенным. Тогда Бразид велел воинам своим приготовиться к бою; теперь-то, сказал он, наступило удобное время. Лакедемоняне, сделав нападение и поразив толпы неприятельские, вышли из-за стены, тем удобнее, что теснота места способствовала их малочисленности, притом и построенная стена обеспечивала их от нападения с тыла. Таким образом сооруженная неприятелями ограда сделалась для них бесполезною, а напротив для выхода Лакедемонян была очень выгодна.

2. Бразид, взяв Амфиполь изменою, заставил изменников запереть городские ворота. Получив же ключи, он бросил их на стену и тем же самим предателям велел приготовиться к обороне. Амфиполя, на случай, если бы неприятель вздумал взбираться на стены его посредством лестниц.

3. Бразид, сблизив войско свое. к Амфиполю, узнал о причиненном им беспокойстве гражданам этого города, из чего заключил, что они будут сражаться отчаянно, и следовательно могут нанести ему большой вред. По этому случаю он предложил Афинянам мир, с условием, чтобы по заключении договора они отступили и ограничились приобретенными уже ими землями; Амфиполийцам же обещал независимость отечества, если они решатся в соединении с Лакедемонянами принять участие в войне. Афиняне, согласясь на сделанное им предложение, отступили; а жители Амфиполя заключили с Лакедемонянами союз, в следствие коего Бразид присоединил этот город к отечественным своим владениям.

4. Бразид, отправясь ночью к Сикиону, велел трех-весельному судну своему плыть вперед, а сам перешел на другое легкое. Он поступил таким образом, в том предположении, что если бы на его судно напало большое неприятельское, то первое должно было бы прийти к нему на помощь; если же бы другое одинаковое столкнулось с трех-весельным и вступило с ним в бой, в таком случае он успеет спастись па легком.

5. В одном узком местоположении неприятель начал теснить самый задний отряд войска Бразида. Находясь в столь затруднительном положении, Бразид велел на ближайшем к этому отряду холме рубить деревья и сносить их в назначенные места; разложив потом множество огней, он произвел такое пламя, что враги не могли напасть на него с тыла и дали ему случай отступить безопасно.

Глава XXXIX.

Никиас.

1. Никиас, приближаясь ночью к Коринфу, приказал вооруженным Афинянам с тысячью других воинов выйти из кораблей и засесть в разных местах около холма Солиги, а сам немедленно отплыл. Потом на другой день, с рассветом, возвратился на прежнее место уже в виду неприятеля. Коринфяне, стремительно выбежав из города, старались воспрепятствовать его высадке. В то время, скрывавшиеся его войны, вышед поспешно из засады, напали на Коринфян и большую часть их положили на месте.

2. Между тем, как Афиняне располагались лагерем около Олимпии, Никиас велел ночью набросать на занимаемую ими равнину множество колючих волчков. На другой день Экфант начальник Сиракузской конницы, вышел на эту равнину с своими всадниками и устремился с ними против Афинян, притворно обратившихся в бегство; рассыпанные по долине волчки, вонзаясь лошадям в ноги, многим из них причинили боль в такой степени, что уязвленные животные не могли идти далее. В это время Афинские латники, носившие по обыкновению неудобопроницаемую обувь, бросились на врагов и нанесли им большое поражение.

3. Никиас, оставался в крепости с малым числом войска, в то время, как другая часть его находилась при Фапсе. Когда Сиракузцы сделали приступ к наружной крепостной башне, в которой был большой склад дров, то Никиас, видя невозможность защитить ее, зажег дрова. Распространившееся пламя не допустило неприятеля овладеть башнею, а между тем бывшее под Фапсою войско подоспело к Никиасу на помощь.

4. Никиас будучи преследуем Гилиппом и находясь в самом затруднительном положении, послал объявить своему противнику, что он соглашается на всякие условия, лишь бы только Гилипп прислал к нему кого либо для утверждения договора взаимною клятвою. Положась на уверение посланного, Гилипп прекратил преследование и раскинув лагерь, отправил к Никиасу уполномоченного для заключения мирного договора. Между тем Никиас, избежав посредством такого обмана очевидной опасности, занял удобное и безопасное место и снова открыл неприязненные действия.

Глава XL.

Алкивиад.

1. Алкивиад употребил следующее испытание при выборе себе друзей. В скрытом и темном месте он спрятал одетого истукана и, вводя туда по одиночке людей, из которых он избирал себе друга, показывал им этот истукан, под видом убитого им самим человека, и просил содействия к сокрытию учиненного им преступления. Все отказались от участия в его злодеянии; один только Каллиас, сын Иппоника, охотно согласился спрятать истукан. После того Алкивиад почитал Каллиаса верным своим другом и всегда особенно любил его.

2. Алкивиад, приплыв с флотом к неприятельскому городу, велел воинам своим выйти ночью на берег, и до наступления дня устроил из них засаду; потом, как будто по той причине, что неприятель не выходит из города, зажег шатры и в то же время отплыл. Городские жители, заметив, что он удалился, начали безбоязненно ходить по окрестностям. Тогда скрывавшийся отряд, вышед из засады, взял большое число из них в плен и захватил много имущества; Алкивиад, возвратясь с кораблями и забрав пленников и своих воинов, отправился в обратный путь.

3. Тогда как Лакедемоняне осаждали Афины, Алкивиад, желая, чтобы караульные, расставленные внутри города, в Пирее и по простирающейся к морю длинной ограде, исполняли свои обязанности бдительно, объявил им, что он ночью трижды выставит из замка факел, и что тот из них, кто не успеет вслед за тем поднять своего факела, подвергнется наказанию. Таким образом все караульные, пристально смотря на замок; ожидали того времени, когда военачальник выставит факел, дабы тотчас же потом поднять свои и тем показать, что они бодрствуют и стоят на своих местах.

4. Алкивиад, отплыв в Сицилию, достиг Церциры, где, на случай осады городов, разделил многочисленное свое войско на три части, для удобнейшего продовольствия. После того приближась к Катане, он отправил к тамошним жителям посольство с просьбою дозволить ему одному прийти к ним на совещание об общей пользе. По изъявлении на то Катанцами согласия и по прибытии их в собрание, Алкивиад отправился к ним, но вместе с тем велел своим воинам вломиться в те крепостные ворота, кои менее прочих были укреплены. Случилось так, что в то самое время, как Алкивиад начал говорить в собрании речь, Афинские воины взяли Катану.

5. Алкивиад, имея при себе одного жителя Катаны, известного Сиракузцам, отправил его к ним от имени тех самых Катанцев, с которыми Сиракузцы были в тесной дружбе, и поручил ему сказать им, что Афиняне, оставив свой лагерь, ходят по Катане без оружия; почему, если Сиракузцы рано утром завладеют Афинским лагерем, то легко могут напасть в городе на безоружных Афинян. Полководцы Сиракузские, поверя этому донесению выступили со всеми силами для овладения Катаною и, подошед к ней весьма близко, расположились лагерем при реке Симмефе. Алкивиад, узнав об их приходе, сел немедленно на приготовленные с большим тщанием трех-весельные суда, отправился к опустевшему городу Сиракузцев и разорил его совершенно.

6. Алкивиад, быв вызван из Сицилии для обсуждения Меркуриевых статуй и таинств, отправился в Лакедемонию; но, еще прежде исполнения этого предприятия, он присоветовал Афинянам укрепить Декелию и оказать пособие Сиракузцам, имев в виду, что у них не было более доходов ни от земли, ни от рудокопен, и что Островитяне, увидев их осажденными, перейдут на сторону неприятелей. За столь благоразумный совет Афиняне положили возвратить Алкивиада из ссылки.

7. Во время ополчения Алкивиада протнв Сиракузцев, заметил он, что между неприятельским и его лагерем росло множество папоротника. При случившемся сильном ветре, дувшем прямо в лице неприятелю, Алкивиад велел зажечь этот папоротник; пламя и дым понеслись от него в глаза Сиракузцам и заставили их бежать в беспорядке.

8. Терибаз, преследуя Алкивиада, переставал его теснить, коль скоро этот останавливался, и снова начинал его тревожить, когда он пускался в путь. В этом положении Алкивиад, приказав на одном ночлеге нарубить большое количество дров, зажег их и пошел с войском далее. Варвары, увидев огонь, полагали, что Греки продолжают стоять на одном и том же месте; узнав же в скором времени свою ошибку, они хотя и погнались снова за отступающими, но пламя, преграждавшее дорогу, замедлило их движение.

9. Алкивиад послал Ферамена и Фразибула с сильным флотом под город Кизик; а сам с несколькими трех-весельными судами решился дать морское сражение. Неприятельский военачальник Миндар, видя малочисленность Алкивиадовых сил выступил против них с огромным флотом; Алкивиад, как будто оробев, вдруг обратился в бегство. Обрадованный Миндар погнался за бегущими, считая их уже побежденными. Но по сближении Алкивиада с Фераменом и Фразибулом, они, по данному им знаку, двинулись со всеми своими кораблями на противников. Миндар хотел было уклониться к городу, но вышедший к нему на встречу Ферамен заградил ему этот путь; после того он пытался отступить к так называемым Клерам Кизической земли, но здесь был остановлен войском Фарнабазовым. Таким образом Алкивиад, действуя против вышедших в открытое море неприятельских кораблей, сокрушил их острыми носами своих судов и принудил наконец Миндара уступить ему самую блистательную победу.

Глава XLI.

Архидам.

1. Архидам, решась на следующий день дать в Аркадии сражение, воздвиг ночью для ободрения Спартанцев жертвенник, украсил его блестящим оружием и обвел вокруг него двух коней. С рассветом, войсковые Старшины и Сотники, увидев оружие, следы двух коней и как бы сам собою воздвигнувшийся жертвенник, распустили слух, что сами Диоскуры сделались их поборниками. Движимые верою воины с бодростью вступили в бой и победили Аркадян.

2. Во время нападения Архидама на Коринф, произошло смятение в этом городе. Богатые граждане обвиняли в измене бедных; а бедным казалось, что богатые замышляют предать их в руки врагов. Архидам, узнав о том, ослабил несколько действия осады; он уже не делал более подкопов и перестал опустошать окрестности. Богатые граждане из опасения, чтобы бедные не предупредили их в сдаче Архидаму города и чрез то не воспользовались бы одни его благорасположением, отправили от себя к нему посольство и сдали город, в то самое время, как бедные для собственной своей безопасности заключили уже с ним мирные условия.

3. В городе Лакедемонян было землетрясение, от которого уцелело только пять домов. При начале этого землетрясения, Архидам, заметив, что жители, пренебрегая собственною опасностью, стараются спасать из домов имущества, и потому желая по возможности избавить их от погибели при угрожавшем разрушении, — подал военною трубою сигнал, возвещавший приближение неприятеля. Лакедемоняне, услышав трубные звуки, поспешно сбежались к Архидаму и таким образом спаслись от предстоявшего бедствия; ибо, как выше уже сказано, все почти жилища их были разрушены.

4. Архидам, побежденный Аркадянами, при всей своей слабости от полученной им раны, тотчас после битвы отправил к ним посольство с предложением погребсти мертвых для спасения оставшихся в живых.

5. Архидам повел войско под Кары в ночную пору, по безводной, неровной и дальней дороге. Утомленных и роптавших воинов он старался утешать, советуя им не предаваться унынию. Спустя несколько дней, они напали нечаянно на неприятеля, нанесли ему сильное поражение и взяли город. На приготовленном по случаю этой победы пиршестве, Архидам спросил у своих воинов: в какое время, по их мнению, взят город. — Одни отвечали, что он взят в то время, когда они устремились на врагов; другие — когда они пустили в них стрелы. Неправда, возразил Архидам; город взят был еще тогда, когда мы проходили по безводной и дальней дороге. Одной решительности свойственно все преодолевать и побеждать.

Глава XLII.

Гилипп.

1. Гилипп, домогаясь верховной власти над Сиракузцами, собрал Полководцев Сиракузских и сказал им, что необходимо укрепить известный холм, лежащий между городом и станом Афинским. По изъявлении ими на то согласия, он отправил ночью лазутчика к неприятелю для открытия ему этого намерения. Известясь о том, Афиняне поспешили занять холм. Тогда Гилипп более всех вознегодовал на мнимую измену, чрез которую обнаружилась тайна; а Сиракузские начальники во избежание на будущее время подобных случаев, предоставили главное распоряжение военными делами одному Гилиппу.

2. Гилипп, желая занять захваченными Афинянами холм, отделил от большего числа трех-весельных судов только двадцать и, поместив в них часть войска, делал подле берегов частые разъезды. Потом, собрав эти суда, он отправил их в открытое море, приказав им возвратиться к утру на прежнее место. Неприятель, заметив приближавшийся флот, устремился против него и начал быстро преследовать обратившихся в бегство Сиракузцев; тогда Гилипп вывел против Афинян и остальную часть флота. Между тем, как происходило это сражение сухопутные полки Гилипповы, выстроясь против оставленных для охранения холма Афинян, опрокинули их и без всякого труда овладели холмом.

Глава XLIII.

Гермократ.

1. Во время возмущения Сиракузцев, составивших из рабов многочисленное войско, Гермократ отправил к предводителю их Созистрату посла Даимаха, бывшего начальником всадников, с которым Созистрат был коротко знаком и дружен, поручив сказать ему, что Полководцы из уважения к его мужеству намерены дать свободу всем детям его и снабдить их оружием и продовольствием, а его самого включить в число Вождей, если только он примет участие в их совете и делах общественных, Созистрат, полагаясь на дружество Даимаха, отправился с двадцатью избранными рабами в город; но тотчас был схвачен и заключен в оковы. После того Гермократ, вышед с шестьюстами вооруженных воинов, победил остальных рабов не столько оружием, сколько данною клятвою, что они будут прощены, если только возвратятся к своим господам. Убежденные таким образом рабы возвратились, исключая трехсот, убежавших к Афинянам.

2. Афиняне, побежденные в Сицилии на последнем морском сражении, решились с наступлением ночи обратиться в бегство в то самое время, как Сиракузцы, опьянев на празднестве по случаю одержанной победы, предадутся сну. Гермократ же, опасаясь, что на упившихся его воинов может напасть неприятель, послал лазутчика оказать Никиасу, предводителю Афинян, — что друзья его, доселе постоянно обо всем доставлявшие ему сведения, советуют ему не выступать из лагеря в ночное время, чтоб не впасть в расставленные для него сети. Никиас, поверив этому, не смел тронуться с места в течение всей ночи. — С рассветом же, когда Сиракузцы уже совершенно протрезвились, Гермократ велел им приготовиться к бою. Сняв прежде всего с рек мосты, они вступили в сражение и наголову разбили Афинян.

Глава XLIV.

Етеоник.

Етеоник, Лакедемонский уроженец, быв осажден Кононом-Афинянином в городе, принадлежащем Митиленцам, получил известие, что Калликрат, Лакедемонский корабленачальник, побежден и погиб под Аргинузами. Тогда Етеоник, тайным образом выпустив ночью из города глашатаев, велел им, с наступлением дня, надеть на себя венки, идти в Митилену и объявить там об одержании их соотечественниками победы. Между тем, как жители города, получив известие об успехе их оружия, приступили к торжественному жертвоприношению, а Конон и Аттическое войско беспечно предались праздности, Етеоник, не помышляя о покое, немедленно отправил флот свой, а сухопутные войска двинул в союзный город Мефимну.

Глава XLV.

Лизандр.

1. Лизандр, обещав помочь находившимся в Милете друзьям своим в усмирении тамошнего народа, прибыл в этот город. Злоумышленников он обуздывал угрозами, а народ обещанием содействовать к защите его свободы. Народ, поверив словам Лизандра, без всякого приготовления к предстоявшей нечаянной перемене, ожидал себе лучшей участи; между тем друзья Лизандровы, по условленному знаку, подняв оружие и напав на чернь, истребили значительную ее часть, Таким образом Милет признал над собою власть друзей Лизандровых.

2. Афиняне весьма часто следовали против неприятеля по водам Эноса. Однажды видя, что Лизандр не показывается с противной стороны реки, они с радостными кликами и песнями пустились в обратный путь. Тогда Лизандр послал вслед за ними два трех-весельные судна; начальники приметя, что Афиняне далеко уже отплыли, немедленно подняли знамя, состоявшее из медного щита. По этому знаку, Лакедемоняне ускорили движение свое по следам неприятеля и вскоре настигли Афинян, из коих иные отдыхали, а другие занимались разными делами без всякого вооружения. Готовые к бою Лакедемоняне тотчас ударили на них врасплох, одержали победу и захватили весь флот, кроме одного легкого судна, которое успело убежать в Афины и принесло туда известие о поражении.

3. Лизандр говаривал, что детей должно обманывать игрушками, а неприятелей обещаниями.

4. Лизандр, после победы над Фазийцами, увидев, что многие из них, державшиеся стороны Афинян, укрывались от него, собрал жителей Фазиса в храм Геркулеса и произнес пред ними следующую речь: «Я намерен простить всех укрывшихся из Фазиса и советую им отбросить пустой страх; ибо после этого обета, данного мною в священном месте и в граде Геркулеса, им нечего более опасаться.» Фазийцы, положась на такое, по видимому, великодушное обещание, перестали укрываться; но, спустя несколько дней, когда они не помышляли уже об опасности, Лизандр велел схватить их и лишить жизни.

5. Когда Лакедемоняне и их союзники намеревались разрушить Афины до основания, тогда Лизандр сказал, что исполнение этого предприятия не принесет им ни малейшей пользы; ибо пограничный город Фивейцев может при этом случае собрать и выслать против них силы несравненно лучшие их и превосходные в числе; но что если станут они ослаблять могущество Афинян посредством Тиранов; то сим способом могут действовать и на соседей их Фивейцев, и что в таком случае политическое бытие упоминаемых двух народов начнет мало помалу приходить в упадок. Этою речью, признанною всеми весьма благоразумною, Лизандр отклонил сограждан своих от намерения разрушить Афины.

Глава XLVI.

Агис.

В то время как Лакедемоняне, в войну с Пелопонезцами, терпели недостаток в съестных припасах, Агис присоветовал им воздерживаться в известные дни от употребления пищи; а чтоб устрашить неприятелей, послал к ним лазутчиков распустить слух, что в следующую ночь Лакедемоняне получат весьма значительное подкрепление; между тем велел перевязать на целый день морды у всех, находившихся при войске, животных, и снять опять с них перевязки не прежде наступления ночи. Проголодавшиеся животные, по освобождении от перевязок, бросились на траву с ужасным ревом и топотом, так что произошедший от того гул огласил всю окрестность; вместе с тем Агис приказал воинам своим рассеяться по разным местам и зажечь двойные и тройные огни. Пелопонезцы, обманутые сильным ревом и топотом, заключили, что в подкрепление врагам подоспело многочисленное войско, и потому немедленно обратились в бегство.

Глава XLVII.

Фразилл.

1. Фразилл, желая показать неприятелю, что морская сила его незначительна, велел поставить суда свои в две линии и, привязав задние к передним, поднять паруса на сих последних так, чтобы задние были незаметны. Таким образом он скрыл от неприятеля половину своего флота.

2. Фразилл, в соединении с другими Полководцами, напал на Византийцев. Вожди Византийские, опасаясь, чтобы город их не был взят силою, назначили время для сдачи Византии и в обеспечение договора дали заложников, по прибытие коих Фразилл отправился с ними на корабле к Ионии; но в ту же самую ночь возвратясь, без сопротивления овладел городом Византийцев.

Глава XLVIII.

Конон.

1. Конон, заметив, что союзники хотят его оставить, послал в неприятельское войско лазутчика с известием, что эти союзники намереваются бежать с такого-то именно места и в такое-то время. Неприятель сделал засаду; а Конон предварил союзников, чтоб они следовали с осторожностью, потому что ему давно уже известно о приготовленной против них засаде. Устрашенные этим, они возвратились на прежнее место и держались на нем до тех пор, пока кончили сражение и одержали вместе с Кононом победу.

2. Конон, отступая с флотом своим от Калликрата, который имел против него вдвое более трех-весельных судов, и приметив, по сближении к Митилене, что преследовавшие его Лакедемонские суда растянулись, поднял хитон, что было знаком к начатию сражения. Тогда флот его, поворотясь назад, напал на неприятельский, привел его этим нечаянным движением в беспорядок, значительную его часть повредил и потопил. Таким образом Конон одержал важнейшую победу.

3. Конон, желая помочь Фарнабазу, во время нашествия Агезилая на Азию, присоветовал Персу послать достаточное количество золота к Ораторам Греческих городов и вместе с тем просить их склонить своих сограждан к обълвлению войны Лакедемонянам. Подкупленные витии действительно успели возбудить Греков и произвести Коринфскую войну. Почему Спартанцы принуждены были вызвать Агезилая из Азии.

4. Конон, осажденный Лакедемонянами в городе Митиленян, нетерпеливо желал известить о том Афинян; но не имел никакой возможности отправить к ним послов. В этом положении он решился снарядить две легкие галеры и, посадив на них самых отважных и опытных гребцов, велел им до некоторого времени стоять на известном месте. С наступлением же вечера, заметив, что неприятельская стража разошлась, он отпустил галеры, приказав им держаться противных друг другу сторон, с тою целью, что если одна из них и попадется в руки неприятеля, то по крайней мере другая может избежать плена. Впрочем, по беспечности врагов, обе галеры прошли благополучно.

5. Конон, при вступлении в морское сражение, узнав от переметчика, что лучшие неприятельские суда готовятся захватить корабль, на котором он сам находится, поставил немедленно на место этого корабля другой, совершенно сходный с первым, и, украсив его отличиями предводительского корабля, размещаемыми на правой стороне, велел давать с него сигналы всему флоту. Вслед за тем враги устремились с отборными своими кораблями па мнимопредводительский корабль; но в то самое время Конон, напав на остальную часть неприятельского флота, некоторые корабли потопил, а другие обратил в бегство.

Глава XLIX.

Ксенофон.

1. Ксенофон, возвращаясь с десятитысячным отрядом в отечество, при нападении Тиссаферна на обоз его конницы, дал ей приказание оставлять на дороге повозки и прочие не столь нужные тяжести, дабы не заставить Греков сражаться за них с опасностью жизни и тем не остановить дальнейшего их отступления.

2. Ксенофон, обеспокоиваемый во время отступления своего Варварами, построил войско в две линии и, поместив между ними все необходимо нужные воинские принадлежности, продолжал таким образом путь под прикрытием всадников, стрельцов и щитоносцев, находившихся в задней линии и отражавших нападения неприятелей.

3. Когда Варвары заняли узкое место, чрез которое надлежало проходить Греческому войску, то Ксенофон, открыв с одной стороны удобный доступ к утесу, на котором располагался неприятель, взял с собою воинов столько, сколько по его мнению нужно было, и направил путь к горе, решась взобраться на самую ее вершину и стать выше неприятелей. Варвары, увидя над собою врагов, обратились в бегство, а Ксенофон безопасно прошел с Греческим войском далее.

Конец первой книги.

4. Ксенофон, быв задержан при переправе чрез реку Варварами, располагавшимися на противоположном ее берегу, отрядил тысячу отборных воинов для перехода чрез нее в другом месте; а сам решился переправиться прямо. И между тем, как посланный им отряд, переправясь и зашед в тыл неприятелю, стал поражать его, Ксенофон с своим войском безопасно перешел чрез реку.

*) Илиад. песн. VI.

**) Одисс. песн. XIX.

***) Одисс. песн. IX.

****) Одисс. песн. IV.

*****) Одисс. песн. XIX.

******) Των ορείων υπερβατήρια, переправа чрез горы.

Публикация:

Стратегемы Полиена заимствованные из сочинений разных авторов, писавших о важнейших древних полководцах, героях и знаменитых женщинах. СПб., 1842

Источник