Библиотека | Раритеты

Иезиды
Отрывок из книги Джеймса Олдриджа Дипломат

Первым увидел ее Эссекс. Он вынул трубку изо рта и сказал, не повышая голоса: – Слушайте, Мак-Грегор, кто это такой?

Высокий человек приветствовал их на курдском языке, низко поклонился и, захватив щепотку пыли, перебросил ее через плечо. Потом он выпрямился, опираясь на палку, и торжественно приложил пальцы к губам и ко лбу.

– Откуда он явился? – спросил Мак-Грегор.

– Ниоткуда. Он просто очутился возле нас.

Мак-Грегор приветствовал незнакомца по-персидски, после чего тот назвал свое имя.

– Я отец Дауд, – сказал он и снова приложил пальцы ко лбу.

– Мир тебе, – сказал Мак-Грегор.

– Мир вам, – ответил отец Дауд. – Я восьмой ангел.

– Привет тебе,- сказал Мак-Грегор. – Ты сеид?

– Нет. Я паломник, иду в Мосул поклониться горе, где погребен наш святой. Я давно уже следую за вами и вижу, что вы чужестранцы, потому что вы едете не тем путем, что мы. Я пришел помочь вам. Скажите мне, куда вы держите путь, и я проведу вас через горы. Я буду рад показать вам самую удобную дорогу.

– Прошу тебя, садись с нами, – сказал Мак-Грегор.

Мак-Грегор внимательно разглядывал пришельца, назвавшего себя восьмым ангелом. В его наружности, несомненно, было что-то аскетическое: высокий, худощавый, с короткой седой бородой и весьма благообразный. Темнота мешала Мак-Грегору рассмотреть его получше, но, видимо, он был еще не стар. По обычаю курдов, он носил баранью шапку и бурку, доходившую до щиколоток. Положив свой посох на землю на почтительном расстоянии от костра, он уселся, скрестив ноги, и поблагодарил Мак-Грегора за приглашение.

– Ну, кто же он? – спросил Эссекс.

– Его зовут Дауд, то есть Давид. Он восьмой ангел.

Кэтрин положила кусок мяса на тарелку и протянула ее курду.

– Почему он так называет себя? – спросила она.

– Пока не знаю.

Отец Дауд начал было отказываться от угощения, но затем взял тарелку и, когда Кэтрин налила ему чаю, с поклоном принял кружку из ее рук. Он благословил пищу, проведя над ней несколько раз ладонью, и начал есть руками. Делал он это очень ловко и грациозно; покончив с едой, он вытер пальцы о землю и принялся пить чай.

– Так вы чужеземцы, – сказал он приветливо, тоном дружелюбного участия, а не назойливого любопытства.

– Да, – подтвердил Мак-Грегор. Он силился припомнить, какая религиозная секта совершает паломничества в Мосул. – Мы английские чиновники, едем в Биджар и Сеннэ. Мы выбрали эту дорогу, потому что другой не знаем. – Было несколько рискованно говорить о своем незнании местности, но этот благообразный паломник внушал Мак-Грегору доверие.

– Если вы англичане, – сказал отец Дауд, – значит, вы христианской веры.

– Правильно.

– Я – иезид, – сказал отец Дауд. – Я никогда еще не говорил с английскими христианами, и мне странно видеть вас здесь, в нашей глуши. – Он улыбался Мак-Грегору и, тщательно подбирая персидские слова, обращался ко всем троим.

– Мои друзья не знают языка этой страны, – сказал Мак-Грегор, еще сильнее проникаясь доверием к паломнику от звука его мягкого, внятного голоса.

– Надеюсь, мой внезапный приход не обидел их, – сказал Дауд. – Передай им, что я прошу извинить меня за это. И за то, что я не знаю вашего языка.

– Тогда я должен просить, чтобы и ты извинил их, – возразил Мак-Грегор.

– Нет, нет! – Дауд снял шапку, и его длинные волосы блеснули сединой даже при тусклом свете догоравшего костра. – Я не кажусь дряхлым стариком, – сказал он, – но я очень стар и должен бы знать все, что может знать человек. В мои годы всякое незнание непростительно, – добавил он, пытаясь жестами выразить свое почтение Эссексу и Кэтрин.

Эссекс в ответ кивнул головой и спросил Мак-Грегора: – И долго вы собираетесь разговаривать с ним на непонятном языке? Что ему надо? Он нищий?

– Он иезид, – ответил Мак-Грегор.

– Ну и что же?

– Иезиды поклоняются дьяволу.

– Что? Этот благообразный старец? – воскликнула Кэтрин.

– А как поклоняются дьяволу? – спросил Эссекс.

– Иезиды считают, что мало пользы поклоняться богу, – объяснил Мак-Грегор. – Поскольку на земле так много зла, совершенно очевидно, что бог не всемогущ. Они поклоняются дьяволу, как более могущественному божеству.

– Они серьезно так думают? – спросил Эссекс.

– Он идет в Мосул, где погребен их святой, – сказал Мак-Грегор, забавляясь недоумением Эссекса. – Я не знаю подробностей их религии, но дьяволу они поклоняются, это правда. На север отсюда довольно много иезидов, и в Ираке они есть.

– Они рассуждают вполне логично, – сказала Кэтрин. – Спросите его, почему он восьмой ангел. Я уверена, что он в самом деле святой.

– Во всяком случае, такого опрятного туземца мы здесь еще не встречали, – заметил Эссекс.

– Мои друзья спрашивают о твоей вере, – сказал Мак-Грегор отцу Дауду. – Они никогда не слышали об иезидах и хотели бы узнать об их учении.

– А ты сам слыхал об иезидах? – спросил Дауд.

– Слыхал кое-что, но не знаю, правда ли это.

Дауд улыбнулся. – Должно быть, ты слышал, что мы поклоняемся дьяволу, и тебе трудно поверить этому.

– Напротив, – ответил Мак-Грегор. – Вот и ханум говорит, что вполне разумно поклоняться дьяволу.

– Очень разумно. – Дауд медленно и торжественно кивнул головой. – Мы зовем его Малек Таус, или Малекуль Кут. Король Павлин, или Могучий Ангел. В вашей христианской вере он – сатана и он – зло. А для нас он повелитель ангелов, временно впавший в немилость. Мы верим, что он снова будет вознесен, когда слезами его наполнятся семь сосудов, дабы залить семь огненных геенн его семитысячелетнего изгнания.

– Значит, верно, что дьявол – ваш бог? Дауд воздел руки. – Прошу тебя, не говори о нашем боге. Мы не любим богов. Но и не отвергаем их. Мы даже признаем ангелом Иисуса Христа, хотя, как и мусульмане, не верим, что он был распят. Как сказано в Коране: «Они не умертвили его и не распяли его, в руках у них было только его подобие». Однако мы верим, что ваш Христос возвратится на землю. И мы верим в пророка Магомета и возвращение имама Махди. Мы признаем все религии, даже халдейскую, и учение Зороастра, и учение вавилонян, что поклоняются солнцу. Солнце – это наш шейх Шемс, а луна – шейх Син, и мы чтим их, как вы чтите бога. Видишь, мы не фанатики. Мы просто отводим Королю Павлину подобающее место, ибо как повелитель семи ангелов он самое могущественное божество и отбрасывает самую длинную и властную тень. Это не фанатизм, а логика. Мы чтим Ветхий и Новый завет, Коран и Авесту Зороастра. Но мы не признаем власти ни одной из этих книг. Мы верим только в человеческий разум и в доброе начало, заложенное в людях. Исцеления надо искать в самом человеке, а не в священных книгах и божествах.

– А как же Король Павлин? – спросил Мак-Грегор.

– Если бог должен существовать, то самое разумное – признать божеством Короля Павлина. Вот что он значит для нас. Если когда-нибудь окажется, что можно обойтись без бога, мы сохраним только предание о Короле Павлине и попрежнему будем верить, что человек должен искать своего бога и свое исцеление в себе самом.

– Значит, у вас вообще нет никакой религии?

– Прошу прощения, – сказал Дауд улыбаясь. – Наша религия состоит в том, что мы отвергаем религию. Мы находим, что это самый честный путь. А ты верующий?

– Нет, – ответил Мак-Грегор.

– Я не думал, что есть неверующие англичане.

– Человеку, изучающему науки, трудно быть верующим, – сказал Мак-Грегор.

– А ты изучаешь науки? Какую? Не астрономию? – Отец Дауд заметно оживился при мысли о том, что Мак-Грегор может оказаться астрономом.

– Нет. Я изучаю землю, ее историю, строение, как она образовалась.

– Это прекрасно! – одобрительно сказал Дауд. – Наше уважение к ученым безгранично. Мы знаем, что когда-нибудь они откроют истину. Научное неверие – надежда человечества. Вот почему наша религия стремится сделать всех людей неверующими.

– В этом все-таки есть противоречие, – сказал Мак-Грегор. – У вас получается, что вера и неверие – одно и то же.

Дауд отдал должное возражению Мак-Грегора.

– Ты ученый, – сказал он, – и одним ничтожным усилием своего ума ты разгадал самую суть наших разногласий. Заметь, у нас нет раскола. Но так как наша религия проповедует неверие, то мы расходимся во взглядах на конечную цель религии. К счастью, большинство наших последователей считает, что человек должен признавать неверие во имя ощутимого блага, которое оно приносит, а не во имя отвлеченного понятия о зле. Это разумно?

– Вполне.

– Мы применяем это мерило ко всем человеческим начинаниям. Все, что служит только самому себе, дурно; будь то религия, наука, литература, искусство, политика.

– Ты и политикой занимаешься? – спросил Мак-Грегор.

– Да.

– И усердно?

– Да.

– В Азербайджане?

– Разумеется! Не в пример официальной политике наших мусульманских и христианских собратьев, мы, поклонники дьявола, деятельно участвуем во всех движениях за общее благо, противоречит оно нашим догмам или нет. Мы осуждаем мусульман и христиан именно за то, о чем мы сейчас говорили. Все, что они делают, они делают только во имя религии. Мы же -поклонники дьявола – во имя человека отвергаем религию. Не зная ни иерархии, ни духовенства, ни строго установленных обрядов, ни фанатической веры, мы вольны идти любым путем, приводящим к общему благу, как бы этот путь ни назывался на политическом языке. Мы не фанатики,- повторил он.

– Если вы не фанатики, – возразил Мак-Грегор, – почему же вы отвергаете другие религии?

– Мы не отвергаем другие религии. Мы их принимаем, а отвергаем всякую религию, включая и нашу собственную. И мы не притязаем на то, что наша вера – единственно истинная, как это делает римский папа в отношении своей секты. Мы просто говорим, что притязать на это невозможно, ибо никто еще не изучил настолько хорошо все религии и секты мира, чтобы сказать, что вот это единственно правильное учение. Не находишь ли ты, друг мой, что в нашей религии много разумного?

– Очень много разумного, – охотно согласился Мак-Грегор, – но есть и противоречия.

– Не больше, чем в любой другой религии.

– Верно, – сказал Мак-Грегор.

Отец Дауд надел шапку и поднялся с земли. – Теперь я оставлю вас, чтобы не тревожить ваш сон моим присутствием. – Он поклонился Эссексу и Кэтрин и постоял немного, опираясь на палку. – Так как вы направляетесь в Биджар и в Сеннэ, которые лежат на моем пути в Мосул, я с радостью покажу вам кратчайшую дорогу.

– Мы не можем предложить тебе лошади, – сказал Мак-Грегор.

– Ничего. Если я устану, я сяду на вашу вьючную лошадь.

– Путь, которым ты хочешь вести нас, идет долинами? – спросил Мак-Грегор.

– Где как.

– Это настоящая дорога?

– Это не дорога и не тропа. Это путь, – ответил отец Дауд. Он известен только курдам племени мукри и кое-кому из иезидов, странников, как и я. Дорога нетрудная, тяжел только один перевал. А потом ехать будет легко, хотя мы и пересечем самую глухую часть Арделана. Если хочешь знать, это путь древних мукри от Сеннэ до Тахт-и-Сулеймана, где они и посейчас живут.

– А курды еще пользуются им?

– Редко, – ответил Дауд. – Мукри теперь не спускаются в Сеннэ. Лет двести-триста назад этим путем пользовались все, а теперь он заброшен. Может быть, мы и встретим каких-нибудь мукри или сабитов, если они опять совершают набеги, ручаться не могу.

– Эта опасность существует во всем Курдистане, – сказал Мак-Грегор, и его ответ понравился Дауду. – Еще одно скажи мне, – нерешительно добавил он, когда Дауд уже вернулся к ним спиной.

– Да?

– Ханум хочет знать, почему ты называешь себя восьмым ангелом.

Дауд обратился к Кэтрин так почтительно, словно перед ним была библейская Эсфирь. – На небе семь ангелов: Гавриил, Михаил, Рафаил, Азраил, Азрафаил, Дедраил и Симкил, – сказал он, отходя от костра.

– А восьмой? – крикнул ему вслед Мак-Грегор.

– Восьмой – это сам человек, – ответил Дауд, и из темноты донесся его смех.