Библиотека | Рассказы

Короткие рассказы Данэта Шафранская

Воспоминания

Я снова услышала, что в войну было лучше, чем сейчас. Так говорили в годы перестройки, в очередях за продуктами, когда задерживали пенсию, при прочих неприятных событиях. Тогда было понятно. А сейчас?! Что знают о войне 50-60-летние? Когда началась война, мне было 4 года. Когда закончилась – почти 8 лет. Кое- что с того времени я помню, но довольно отрывочно.

Я помню очереди за пайкой хлеба. Давали его мало, а чтобы это «мало» получить, надо было занять очередь с вечера и всю ночь караулить ее. Спали по очереди прямо на завалинке возле магазина. Тут же шныряли «щипачи, карауля зазевавшихся. Продуктовые карточки воровали у всех, будь то ребенок или древний старик. У меня тоже однажды вытащили, пока я с продавцом разговаривала. Месяц пришлось всей семье обходиться без хлеба. Никто не ругался, не упрекал, но было скверно от сознания того, что из-за тебя голодают. Бабушка болела, была истощена страшно, но не проронила ни слова в укор. Просто попросила нащипать коры, потом ее размельчили, натерли картошки /благо было еще несколько штук/, сделали лепешки и, прилепив к раскаленному боку печурки, испекли. Ели, запивая кипятком. Было вкусно. И радостно. Бабушка рассказывала, как она работала горничной у пана и как много и хорошо они готовили. «А вот такого никто не догадался бы сделать!» И мы радостно смеялись.

Помню, как зимой воровали колоски, а по весне мерзлую картошку. С колхозных полей ничего нельзя было выносить. За пучок колосков и 2-3 картошки давали по 10 лет. И неважно, что все это пропадало, а люди пухли от голода - такова была директива. Через город, пересекаясь почти перпендикулярно, проходили 4 тракта, по которым до снега везли необмолоченный хлеб. Колоски падали на дорогу, иногда целыми пучками, но поднять их было нельзя.

На въезде в город дежурила милиция. Мы с ребятами разработали стратегию. На виду у милиционеров собирали отбившиеся колоски на обочине. Набрав пучок из 3-4 колосков бежали к милиционеру:» Дяденька милиционер, вот я набрала!» И протягивали ему кулачок с колосьями. Милиционер ежился, отводил глаза от неловкости: » Несите домой, детки. Чего уж!» Пока мы разговаривали, старшие успевали припрятать несколько колосков, а основное собранное сваливали милиционерам под ноги. Подобрали потерянное. Мы не считали это воровством. Колоски пропадали. Кроме нас их никто не собирал. А так хоть горсточка зерен да доставалась. Правда, толочь их надо было глубокой ночью. Днем ходили по домам с проверкой. То же самое было с мерзлой картошкой. Весной ее запахивали. А брать было нельзя.

Нельзя было собирать на путях уголь. Из Черемхово на домны Донбасса везли антрацит. Блестящие куски его, выпавшие из вагона, завораживали: двух кусков было достаточно, чтобы натопить в доме -уголь давал много жару. Его тоже никто не поднимал, а брать было нельзя : считалось воровством. Судили по военному времени. Приходилось, идя летом за ягодой, вниз, под ягоду, прятать кусок угля и трястись, пока не придешь домой. Зато это был уже небольшой запас.

Ели в основном лебеду. Крапива была лакомством. Дети пухли от голода. Если у кого-то была коза и давала хотя бы полстакана молока, раздавали по 1-2 ложки, чтобы забелить варево. Опять же, чтобы держать козу, ее надо чем-то кормить. Траву можно было рвать на болоте и немного под деревьями в лесу. Тут надо было не попасть на глаза обходчику.

Работать приходилось с темна и до темна. Старшей сестре исполнилось 14 лет. Она работала на заводе, как и ее друзья. Добытчиками волей-неволей становились мы, малышня. Когда я слышу слова: в войну было лучше, недоумеваю: а что было лучше? Голод, холод, постоянный страх по любому поводу, ожидание похоронок. Непосильный труд почти круглые сутки… Лучше было одно единение. Люди заботились друг о друге. Забыв о себе, бросались на помощь другому. Не задумываясь отдавали последний кусок хлеба, последнюю картофелину. И берегли детей. Старики в 80-90 лет следили, кто и что из нас делает. Поправляли, объясняли. Ни разу не позволили себе кого-то из нас унизить. Мы чувствовали себя равными и изо всех сил старались оправдать доверие. Не было сплетен, пустой болтовни. Все трудились. И взрослые, и дети. Все чувствовали себя нужными. Вот это было лучше. А так… были еще тревоги, по несколько раз в день выли сирены. Нужно было следить за затемнением, за пожарным инвентарем, за кадками с водой и т.д. – много всего.

Данэта Шафранская.