Экспедиции | Будни дрейфующей ледовой базы.

Таймырэтноэксп

8–21 марта 2011

Якутия осталась позади, начался Таймыр.

С утра шланг от компрессора вместо уииу-уииу сделал бздынкс. Такие фокусы показывают с жидким азотом. А тут достаточно предмет на улицу выставить.

Груженый замороженными оленями Урал подзастрял в тундре. Олени за время простоя не испортятся — вокруг бесплатный морозильник.

Попигай (Сопочное)

Село Старый Попигай из-за обмельчания реки перенесли ниже по течению и назвали просто Попигаем. Но все местные называют село Сопочным, потому что оно находится в месте, где в реку Попигай впадает река Сопочная.

Один раз в году на катере сюда приезжает участковый. Но делать ему особенно нечего. Все местные происшествия остаются между селянами. Каждый знает, что одна баба своего мужа по пьяной лавочке ударила ножом повыше сердца, но никто ее не заложит.

Здесь все говорят не Якутия, а Якутия.

Взрослое население меняет мясо оленей на бураны Ямаха и бензин к ним.

Торцевые стены домов никто не очищает от снега — так теплее.

Приезд экспедиции вызвал интерес всего села. Местные жители никогда не видели тут легковых машин.

Ооочень бездарные поделки из мамонтовых бивней стоят невероятно дорого (иконка размером со спичечный коробок — 4000 рублей). Так что надо брать исходный материал — и интереснее, и дешевле.

Каждый мужик в деревне обязан раз в год найти мамонта. От мамонта берутся бивни и зубы, кости оставляют за ненадобностью. Зубы и бивни толкаются по случаю. Случаи обычно бывают летом, когда на теплоходах проплывают туристы.

Бивни продают по килограммам. Зуб можно купить за бутылку водки (бутылка самой дешевой водки стоит минимум 350 рублей). Вечная мерзлота тут последние 100 000 лет, кости сохраняются хорошо.

Едем дальше по реке. Проезжаем село Новорыбная. В очередной раз у меня разбортовывается колесо (покрышка слетает с диска из-за того, что давление в шине специально очень низкое — пол-атмосферы).

И тут обнаруживается ужасное: у Кукусика сорваны пыльники передних приводов. Пыльники — это такие гофрированные резиновые кожухи, которые существуют для того, чтобы закрывать нежные суставы от грязи. Если под пыльник попадет песок, то привод выйдет из строя, а машина станет непригодной для езды. Впереди — целый день езды до Хатанги, где хоть какая-то цивилизация. Поэтому решено вызвать из Хатанги Камаз, который меня отвезет. Запчасти в багажнике есть, шанс починиться в тепле — тоже.

По счастью это обнаружилось ровно в тот момент, когда навстречу проезжал автопоезд с геологами. Трактор — единственный транспорт, на котором тут ехать комфортно. Геологи высыпали из бытовки на санях и принялись фотографировать экспедицию.

Тракторист любезно согласился подкинуть пару километров назад, до Новорыбной.

Соратники по экспедиции помчали вперед, в Хатангу. А я остался на целый день в селе ждать Камаз.

Раньше село находилось на другом берегу и называлось Старорыбное. Новое село назвали — еще одна загадка топонимики — Новорыбная.

Это очень зажиточное долганское село.

Тут круглый год очень много рыбы. А в дополнение к рыбе еще и оленей полно. Некоторые мужики по 600 туш в сезон сдают. Зажиточность проявляется в том, что у каждого по два Бурана, и никто не держит их на улице — все в гаражах стоят.

А собаки спят на улице при любой погоде — потому что так положено.

Новорыбнинцы.

Сельский дом.

Центральная улица.

Сельпо.

Дизайн фасада.

Поскольку тут вечная мерзлота, в холме около реки сделан ледник — бесплатный вечный морозильник для хранения рыб и оленьих туш. Летом порыбачил, отвез все в ледник, улов подождет катера (летом) или грузовика (зимой) из города.

Меня гостеприимно приютил Алексей, настоящий хозяйственный работящий мужик. Провел экскурсию, напоил чаем, накормил строганиной.

Кукусик весь день стоял на краю света с развернутой антенной. С противоположной стороны от края света светило невероятно красивое гало. Разумеется, читатель, привыкший к картинкам в телевизоре и журналах, думает, что это оптический эффект объектива. Нет, дорогой читатель. То, что видно на фотографии — это ровно то, что видит невооруженный человеческий глаз. Без фотошопа. Сильнее этого переживания — только солнечное затмение.

День пролетел незаметно.

— Камаз вызывали?

Кукусик заезжает в кузов. За бортом — северное сияние. Ехать всю ночь, можно и поспать.

Хатанга

Утром Камаз доехал до гаража. На улице уже стоял жизнерадостный бородатый мужик, который разговаривал матом, как будто играл на гуслях — заслушаешься. Женька по прозвищу Грек. Душа любой компании и мастер на все руки.

Женька водит белый вездеход марки Трэкол. Именно ему я обязан ремонтом Кукусика и продолжением экспедиции. Женька — один из тех людей, которые позволяют утверждать, что на Севере плохих людей не бывает.

В принципе, весь транспорт тут на больших колесах. Такие как мы за черту города не уезжают.

Уголь на улице обязательно просеивают через сито, чтобы угольная пыль не взорвалась. Сито является основанием носилок. Накидаешь угля, возьмешь носилки, перетащишь уголь к месту топки. Все продумано.

Главная хатангская достопримечательность — удивительной уродскости настенное панно.

Видно отовсюду.

Музей этнографии с невероятной буквой «н».

Музей мамонта, организованный французом-авантюристом.

В соседнем помещении — склад оленей.

Когда-то в Хатанге были нормальные и читаемые на расстоянии номера домов.

Потом их почему-то заменили на мелкие и нечитаемые (зато «как в Москве»).

Типичная Хатанга.

Полиция.

Главная местная особенность — возможность определить, откуда уходит тепло. Уходящее из помещения тепло превращается в наглядные снежные наросты.

src="68/2620.jpg" >

Едем дальше. Наша цель — Норильск. Мало кто доезжал до туда со стороны Якутии даже на грузовике.

Там, где раньше волки срали, мы проложим магистрали.

Хета

Угля тут хватает.

Местные жители удивлены появлению экспедиции.

Катырык

Уютный интернет посреди неуютных снегов.

Импровизированный пыльник работы камазиста Саши. С этим пыльником я доеду без проблем до Москвы. И еще неделю буду ездить по Москве, пока не поставлю Кукусика в сервис.

Самое сильное впечатление от Севера — это чистота. Ни разу за три недели езды не понадобилось помыть лобовое стекло — оно было чистое каждый день. Зимой тут не бывает грязи. Нет пыли. Вообще никакой. Омыватель стекла можно не заливать.

Грязи нет. Зато снега — сколько хочешь.

Для нас экзотика — санный поезд. А для водителей санного поезда экзотика — легковые машины. Геологи взбираются на крыши своих Уралов и заполняют флешки фотографиями нас. А мы снимаем их.

Волочанка

Навстречу проехали баптистские сектанты.

Охотники на волков.

Наступает полное единение с природой.

Природа тоже не против соединиться с нами. Наступает пурга. Если почистить стекло, видимость длится примерно секунд десять. Потом наступает невидимость.

В такую погоду нужно останавливаться и спать. Или в интернете сидеть.

Машины заносит.

Едем дальше по рекам.

Проезжаем наледи.

Климат тут малоприятный. Ветер — 15 метров в секунду.

Ищем проход. В некоторых местах лед слишком тонкий.

Камаз понадеялся на собственные силы и кинулся напролом. В результате проломленным оказался лед, переднее колесо полностью ушло под воду. Если так оставить — замерзнет. Своим ходом выехать не получится (глубина больше метра). Соединяем машины тросами, чтобы стать хоть какой-то опорой для камазовской встроенной лебедки. Пока упражнялись, появилась стая Уралов и вытащили товарища.

Уже хочется в душик, поесть сидя за столом, а не боком на водительском сидении. До Норильска примерно день пути.

Уже вот-вот.

Но наступает вечер, начинается пурга, нужно останавливаться на ночлег. Эх, не сегодня в душик.

Таблички с запретами ловли рыбы стоят неизвестно для кого — тот, кто сюда доедет, будет рыбачить в гарантированном полном одиночестве.

Последние перевалы. Кажется — приедем еще засветло.

Собираемся обедать. К месту обеда доезжают первые два автомобиля. Вторые два преодолевают 500 метров еще час. Метель такая, что колею заметает полностью за пару минут. Только что тут проехала машина, а кажется, что месяц никого не было.

Темнеет. Началась пурга. До нормальной дороги осталось уже совсем чуть-чуть. Нужно успеть сегодня. И в этот момент застревают и вязнут одновременно все автомобили. Все должны откапываться, проезжать метр, цеплять друг друга лебедками, двигаться дальше. Наступает ночь. Видимость падает. Еще немного — и хочется сдаться. Все совершают последний рывок — и вдруг, снег утихает, вдали появляются огни. Их много, они занимают весь горизонт. Так в фильмах показывают американский город с холма, куда все ездят целоваться.

Движемся. Едем. Тишина.

Асфальт.