  
| |||
 | |||
История | Чильпык и Кара-ТюбеЧильпык и Кара-Тюбе Горы Султан-Уиздаг (вид со сторны Чильпык и Кара-тюбе (с приближением)
Чильпык
Чильпык - один из самых интересных археологических памятников Древнего Хорезма, расположенный в западных предгорьях Султан-Уиздага недалеко от русла Амударьи. Он был впервые исследован разведывательной археологической экспедицией под руководством Сергея Павловича Толстого в 1940 г. С.П. Толстов по найденной керамике и архитектурным данным датировал укрепление Чильпык ранне-афригидским временем. Это круглое, небольшое (ок. 60 м в диаметре) пахсовое сооружение, обрамляющее вершину естественного конического холма высотой около 35 метров. К входу, расположенному с востока, ведет защищенный боковыми стенами глинобитный пандус. Стены, за исключением входного проема, частично воздвигнутого из кирпича античных размеров (субструкция пандуса в воротах — из кирпича с прослойками песка) — пахсовые (пахса, утрамбованная глина, материал для глинобитных построек; в древности и средние века широко применялся наряду с сырцовым кирпичом в Передней и Средней Азии). Никаких следов жилых помещений в Чильпыке нет. Вся внутренняя часть представляет собой сплошную глиняную площадку, вымощенную на забутовке из обломков черного песчаника, почти в уровень с внешней стеной (забутовка – в данном случае заполнение пространства между вершиной естественного холма и стенами сооружения, окаймляющими её). В центре площадки выступает вершина песчаниковой скалы. На склонах сотрудники экспедиции нашли немало обломков глиняных оссуариев (оссуарий – сосуд для погребения костей покойного, предварительно очищенных от плоти птицами-падальщиками и погодой). Укрепление не произвело на археологов впечатления ни замка-усадьбы, ни стратегического пункта, ибо отсутствие следов жилищ в укреплении было слишком очевидно. Исследовав выступающую в центре укрепления скалу, сложенную песчаником, ученые обнаружили, что она сплошь покрыта надписями и знаками, относящимися к самым различным временам и эпохам. В этой связи Сергей Павлович Толстов сделал предположение, что холм, на котором было построено сооружение Чильпык - древнейший культовый объект, использовавшийся на протяжении тысячелетий в ритуальных целях. Нахождение на склонах холма фрагментов оссуариев позволило сделать наиболее вероятный вывод, что построенное вокруг его вершины сооружение Чильпык использовалось в качестве дахмы или «башни молчания», где в соответствии с зороастрийским погребальным обрядом, практиковавшимся на территории Ирана и Средней Азии, трупы покойников выкладывались на съедение птицам-падальщикам в изоляции от земли и воды, чтобы затем кости, очищенные таким образом, собрать в оссуарии и перенести в места постоянного погребения в некрополях. По убеждению зороастрийцев разлагающаяся плоть (разложение – процесс, вызванный темными силами, находящимися в ведении Духа Зла – Ангра-Маинйу (Ахримана) не должна осквернять священные субстанции – землю, воду и огонь, дарующие жизнь и благоденствие всему живому и находящиеся в ведении сил добра и света, подконтрольных Великому Духу Добра Ахура-Мазде. Поэтому зороастрийцы старались максимально изолировать тела покойников от священных субстанций, вероятно, первоначально выставляя их на естественных скалах, а позже строя на возвышенностях специальные сооружения, изолированные слоем глины и камня от земли и воды, предоставляя тела умерших прежде всего птицам-падальщикам (необходимым участникам обряда погребения) для быстрой очистки плоти от костей, ещё до того, как она будет затронута разложением, а затем и действию атмосферных явлений. Очищенные таким образом кости помещались в специальные глиняные емкости – оссуарии, которые затем размещались в некрополях. Версию о дахме в какой-то степени подтверждает дошедшее до нас радиальное разделение внутреннего пространства (круга) Чильпыка на сектора. Подобные сектора для строго упорядоченного размещения покойников характерны для дахм Ирана, где зороастрийцы практиковали свои погребальные обряды в течение довольно продолжительного времени после исламизации. В некоторых городах Ирана, например, в Йезде, такая практика сохранялась вплоть до середины XX в. Разделение площадки во внутреннем пространстве дахмы на сектора характерно также для дахм Индии, где своеобразная и весьма консервативная народность парсы (выходцы из Хорасана и Ирана) практикуют погребение покойников через дахмы до сих пор. Смотрите материал о парсах ниже. Важно, однако, отметить, что парсы Индии, а, возможно, и зороастрийцы исламизированного Ирана не практиковали захоронение костей в оссуариях. У парсов кости, очищенные от плоти, сваливались в углубление цилиндрической формы, расположенное в центре дахмы, обеспеченное дренажной и фильтрационной системами. Таким образом дахма у парсов являлась одновременно местом трупоположения и некрополем. Подобное углубление видно на фотографиях дахм в иранском городе Йезде. В Чильпыке же наоборот центральная часть предполагаемой дахмы представляет собой немного приподнятую над площадкой скальную породу. Чильпык, очевидно, использовался только для трупоположения, очищенные же кости, забирали для заключения в оссуарии и захоронения в некрополях, представлявших собой либо специальные здания на окраине городов, либо ниши в городских стенах. Вероятно, захоронение костей покойников в оссуариях - более древняя традиция, а дахма-некрополь - более поздняя практика, вызванная вынужденной изоляцией зороастрийцев от мусульман и представителей других концессий. Известный британский иранист Мэри Бойс считала, что дахмы появились в погребальной практике зороастрийцев Ирана и Средней Азии только после исламизации этих территорий и сооружались для того, чтобы изолировать место "подготовки" покойников к погребению от мусульманского населения. В своей книге она писала следующее: Обе общины (парсы и хорсанцы (Хорасан - территория, расположенная к югу и юго-западу от междуречья Амударьи и Сырдарьи); примечание автора сайта) воздвигают покрытые сверху камнем башни, на которые кладут покойников. Эти башни называются старым словом дахма. Первое упоминание таких построек встречается в письме, написанном около 830 г. Худинан пешобаем Адурфарнбагом Фаррохзаданом (Худинан пешобай - верховный религиозный руководитель приверженцев зороастрийской веры в Иране после его исламизации; примечание автора сайта) зороастрийцам Самарканда, которые спрашивали его, как им следует поступать, пока строится новая дахма, а старая повреждена. Он ответил: "Пока не построена новая дахма, когда кто-либо умрет, нужно положить на поверхность старой дахмы маленькие камни в углу, и на них поместить тело с (соответствующими) церемониями" (Dhabhar, 1932, с. 104-105). Очевидно, продолжает Мэри Бойс, обычай возведения погребальных башен имел широкое распространение в то время (IX в. н.э.; примечание автора сайта), но он, видимо, не древнее исламского периода, потому что, как кажется, не было никаких установленных традиций, определяющих использование этих башен. Возведение башни не позволяло видеть трупы и предотвращало возможное раздражение мусульман...; в то же время высокое сооружение защищало мертвых от осквернения. Ранние башни в Иране и Индии были простыми, массивными зданиями круглой формы с высоким парапетом, заслонявшим каменную площадку. Там не сооружали постоянной лестницы, на похоронах использовали приставные лестницы, для того,чтобы затруднить доступ вверх. В Иране, в некоторых общинах, обитавших вблизи гор, вершину холма ограждали высокой глухой стеной из сырцовых кирпичей. Если выводы Мэри Бойс о дахмах верны, то строительство сооружения Чильпык (если это, действительно, была дахма) вокруг вершины культового холма следует датировать периодом не ранее IX в. н.э. Древнейшие петроглифы, обнаруженные экспедицией С.П. Толстова на выходе пород песчаника в центре Чильпыка представлены различными сложными геометрическими знаками. Знаки того же типа были обнаружены позже на смежной с Чильпыком возвышенности Кара-тюбе, расположенной неподалёку и являвшейся, очевидно, как и Чильпык, важным культовым местом на протяжении многих веков. Наряду с простыми начертаниями линейного характера, на Кара-тюбе были найдены сложные комбинации пересекающихся под разными углами прямых и изогнутых линий, в том числе особенно характерные решетчатые прямоугольники, прямые и косые решетки и т.п. Сергей Павлович Толстов склонен был видеть в них пиктографические знаки местного происхождения и датировать их временем, во всяком случае, предшествующим широкому внедрению арамейской письменности. В своей книге «Древний Хорезм», изданной в 1948 г., он пишет, что пиктографический характер знаков несомненен и что об этом говорит композиционная и графически закрепленная связанность отдельных начертаний. Далее Сергей Павлович указывает на то, что наиболее часто встречающимся знаком является квадратная, прямоугольная или косая решетка, нередко дополняемая рядом косых черт, иногда связывающих определенный знак с комплексом других пиктограмм. Этот знак в протоиндийских письменах имеет значение идеограммы для «дома, дворца, магазина». Видимо, этот знак представляет собой схему плана многокомнатного общинного дома, однако его значение шире. Видимо, скалистые площадки Кара-тюбе и Чильпыка представляли собой древние места каких-то культовых церемоний, традиция которых тянется и дальше, вплоть до поздней античности и раннего средневековья, о чем свидетельствует строительство на древней культовой площадке сооружения Чильпык. Если верно предположение о назначении Чильпыка как дахмы, в скалистых площадках первобытного Хорезма надо видеть места погребального культа, древний прототип «башен молчания», место выкладывания трупов. Ритуал этот, несомненно, уходящий корнями в глубокую первобытность Средней и Центральной Азии, вошел в историческую эпоху, с одной стороны, в зороастрийском обряде древней Средней Азии и Ирана, с другой - в буддийском обряде современного Тибета (смотрите материал об обряде "небесного погребения" в Тибете ниже). Если это так, то наскальные пиктографические комплексы Хорезма имеют отношение к погребальному ритуалу и заупокойному культу предков. Почти всюду встречающаяся «решетка» может поэтому читаться как пиктограмма «дом» в смысле ассирийско-вавилонского bit, арабского beyt, средне-азиатского-иранского ked, т. е. «домовая», родовая община, «совокупность обитателей большого общинного дома». Наскальные пиктографические комплексы Чильпыка и Кара-тюбе, таким образом, могли быть магическими обращения к духам-хранителям рода-дома, прежде всего в форме простых наименований такового. В таком случае каждый комплекс состоит из пиктограммы-детерминатива «род» и индивидуального комплекса знаков, содержащих имя рода и, может быть, молитвенную формулу. На тех же скальных выходах в Чильпыке в 1940-м году экспедиция С.П. Толстова зафиксировала несколько надписей арабским алфавитом, а также русские или латинизированные надписи. На Кара-тюбе лишь на одном из концов возвышенности, ближе всего к Чильпыку, археологи обнаружили 2 мусульманские надписи (среди сотен наскальных знаков), одна из которых: «Ануша Мухаммед Богадур хан» - принадлежит сыну знаменитого Абуль-гази и датируется XVII веком, а вторая, на том же камне, выполненная в другой технике, могла принадлежать хорезмшаху Текешу. Если это так, она должна быть датирована XII столетием. Эти надписи указывают на то, что древние культовые места не потеряли своего значения и поле исламизации Хорезма. Их значение велико и в наши дни. Посетив Чильпык в декабре 2015 г., наша экспедиция случайно встретила пожилого мужчину-паломника, пришедшего к Чильпыку пешком за много километров для совершения обхода вокруг сооружения и чтения Корана перед входом в Чильпык. На вершине Чильпыка высится некое сооружение, обвязанное лоскутами материй, указывающее на святость этого места для современных мусульман Узбекистана. А на вершине Кара-тюбе мы нашли два небольших конусообразных сооружения, сложенных из камней, что также указывает на культовый характер этого места для современных мусульман Узбекистана. Использованы материалы 1. С.П. Толстов. Древний Хорезм. Опыт историко-археологического исследования. Издание Московского государственного университета, 1948. 2. Мэри Бойс. Зороастрийцы. Верования и обычаи. Перевод с английского и примечания И.М. Стеблин-Каменского, ответственный редактор и автор послесловия Э.А. Грантовский. Институт востоковедения. Издательство "Наука", Москва, 1987. Оригинальное издание: Mary Boyce. Zoroastrians. Their Religious Beliefs and Practices. Routledge and Kegan Paul, London, 1979.
Встреча с паломником у сооружения Чильпык. Декабрь 2015 г.
Забутовка внутреннего пространства Чильпыка (заполнение пространства между вершиной естественного холма и стенами сооружения, окаймляющими её) пахсой (утрамбованной глиной) и обломками черного песчаника.
Осколки керамики вокруг сооружения Чильпык
Разогретые солнцем на поверхность песка выползли из норок жуки-чернотелки и муравьи. 24 декабря 2015 г.
Культовый холм Кара-Тюбе, расположенный поблизости от Чильпык
Чильпык (фото с Кара-Тюбе с приближением), Кара-тюбе. Фото Сони Черняк, ноябрь 2015 г.
Кара-Тюбе. Фото Коли Черняк, ноябрь 2015 г.
Пиктографические знаки на песчаниках Кара-тюбе - культового холма, расположенного поблизости от Чильпык (по материалам С.П.Толстого)
Реликты зороастрийской традиции в погребальной практике населения Хорезма позднего средневековья и современности В ходе нашей экспедиции в Хорезм в 2015 г. мы обратили внимание на своеобразие погребальной практики части населения Хорезмской области Узбекистана, отличающейся от традиций погребения на севере Узбекистана (в Каракалпакстане) и в Казахстане. Эти наблюдения подтвердились исследованиями Хорезмской археолого-этнографической экспедиции середины XX века, с соответствующими материалами которой мы ознакомились после возвращения в Москву. Эти материалы представлены в книге известного этнографа и религиоведа, сотрудника экспедиции Глеба Павловича Снесарева (1910-1989) "Реликты домусульманских верований и обрядов у узбеков Хорезма". Материалы из книги Г.П. Снесарева "Реликты домусульманских верований и обрядов у узбеков Хорезма" (Академия наук СССР, Институт этнографии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая, Издательство "Наука", Москва 1969): Четко выявилась на территории оазиса зона наземных захоронений, охватывающая районы Хазараспа, Ханки, Багата, Ургенча, Хивы, Янги-Арыка, Шавата и совпадающие с расселением узбеков, не знавших в прошлом родоплеменных делений. Этих узбеков исследователи Хорезма на основании целого комплекса культурных факторов считают наиболее вероятными потомками древнего оседлого населения Хорезма. Вряд ли можно считать случайным, что именно среди этого населения чаще всего можно встретить даже как самоназвание термин «сарт», в истории Хорезма всегда применявшийся в отношении более ранних этнографических групп, а в области верований, обрядов, легенд – особенную насыщенность элементами древней зороастрийской традиции. Многие столетия господства ислама стерли четкие представления о зависимости наземного способа захоронений от зороастрийской концепции нечистоты мертвого. Сейчас (середина ХХ века, примечание автора сайта) этот способ захоронения объясняют стандартно: наличием влаги, грунтовых вод, которые якобы породило захоронение в склепах. Однако сплошное обследование показало полную несостоятельность подобных объяснений. Во многих местах, где уровень грунтовых вод отнюдь не высок (например, в Хиве), господствует наземный способ захоронения, а там, где грунтовые воды подступают к поверхности земли (например, Питняк, дельта Амударьи, заселенная северохорезмийскими узбеками и каракалпаками) – захоронения в грунте. Далее по границам массива наземных захоронений (т.е. в полосе соприкосновения зон северохорезмийских и южнохорезмийских групп узбекского населения) располагается полоса смешанных захоронений (Гурлен ), юго-восточные окрестности Хазараспа и др.), где на кладбищах сочетаются наземные и грунтовые трупоположения. Весьма показательны высказывания информаторов по этому поводу. В их объяснениях на первое место выдвигается шавкат (шавкат – сострадание, милосердие), т.е. уважение к памяти умершего. Так, в Шавате и его окрестностях все рассуждения о сырости почвы отступают на задний план: захоронения над поверхностью земли связывают только с уважением к умершему. Использованы материалы Г.П. Снесарев. Реликты домусульманских верований и обрядов у узбеков Хорезма. Академия наук СССР, Институт этнографии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая, Издательство "Наука", Москва 1969. Кладбище (предположительно XVIII - начала XX веков) на южной и западной стенах Ичан-калы (центральная часть Хивы, огороженная собственными стенами) с наземными захоронениями. Хорезм, Узбекистан. Внешние стороны южной и западной стен Ичан-калы (Хива)
Внутренние стороны южной и западной стен Ичан-калы (Хива)
Парсы В IX в. н.э. спустя семь поколений после арабского завоевания и исламизации Ирана и Хорасана, приверженцы зороастрийской веры в некоторых областях по-прежнему составляли значительную часть населения. Одной из таких областей был Фарс (Парс). Возможно, именно эта область дала наименование народности парсы. Абу-Зейд аль-Балхи писал об области Фарс (древнем Парсе) в IX в.: «Зороастрийцы сохранили книги, храмы огня и обычаи времен своих царей благодаря непрерывавшейся преемственности; они придерживаются древних обычаев и соблюдают их согласно своей религии. Нет больше другой страны, где бы зороастрийцы были бы столь многочисленны, как в Фарсе, потому что эта область является средоточием их владений, обрядов и религиозных книг» (Nyberg, 1958, с. 9). Абу-Зейд аль-Балхи – мусульманский ученый IX-X вв., наиболее известный при жизни как философ и знаток Ислама. Он также интересовался географией, медициной и астрономией/астрологией. Наибольший интерес у современных историков вызывают его географические описания. Абу-Зейд аль-Балхи родился в деревне Šāmestīān в окрестностях Балха в Хорасане в 849 г. н.э. (235 г. хиджры (хиджра – переселение мусульманской общины под руководством пророка Мухаммеда из Мекки в Медину). Его отец был преподавателем в селении Seǰestān. Абу-Зейд аль-Балхи получил образование в Ираке. Он умер в селении Ḏu’l-qaʿda в Хорасане в 934 г. н.э. (322 г. хиджры). Примечание автора сайта с использованием материалов международного проекта The Encyclopædia Iranica, созданного на базе Колумбийского университета (Нью-Йорк, США). Общины зороастрийцев в X в. по-прежнему существовали и в Хорасане (территория, расположенная к югу и юго-западу от междуречья Амударьи и Сырдарьи, древняя Парфия), откуда родом был Абу-Зейд аль-Балхи. По преданию именно из Хорасана в начале X века отправились отцы-основатели общины парсов, нового этноса, сформировавшегося из выходцев из Хорасана и Ирана, обосновавшихся в Индии, где они сохранили зороастрийскую веру, традиции и обряды (в т.ч. и погребальный обряд) до наших дней. Неизвестно какие именно причины заставили небольшую группу зороастрийцев из Хорасана покинуть родину и искать свободу вероисповедания в других странах. В 874-999 гг. в Хорасане правили Саманиды – одна из местных иранских мусульманских династий, жестко ориентированная на исламизацию подвластных ей территорий Хорасана и Мавераннахра (междуречье Амударьи и Сырдарьи). Вероятно, во время правления Саманидов упомянутая группа зороастрийцев из городка Санджан на юго-западе Хорасана, отправилась на юг к порту Хормузд в Персидском заливе, где им удалось найти корабль, чтобы перебраться к берегам Индии. Согласно парсийским преданиям, переселенцы – мужчины, женщины и дети – провели 19 лет на острове Див, а затем в 936 г. переселились на побережье области Гуджарат (ныне штат Гуджарат). В течение столетий зороастрийская община в Индии пополнялась переселенцами из Хорасана и Ирана. Гуджаратцы называли всех приезжих из Ирана «парсами» (персами). Погребальный обряд парсов достаточно подробно описан известным теософом, путешественницей Еленой Петровной Блаватской в книге «Письма из пещер и дебрей Индостана», в которой она описывает свое путешествие в Индию. 16 февраля 1879 г. она прибыла в Бомбей (ныне Мумбаи) на судне из Ливерпуля. Там она в числе прочего познакомилась с традициями парсов и посетила место на Малабарском холме, где располагались (и располагаются до сих пор) «башни молчания». Описание Е.П. Блаватской …поднимемся на вершины Малабарского холма, к «Башне Молчания», последнему жилищу каждого из сынов Зороастра.«Башня Молчания», как сказано, кладбище парсов. Тут богатый и убогий, набоб и кули, мужчины, женщины и дети – все кладутся рядом, и от каждого из них через несколько минут остаются лишь одни скелеты… Странное, тяжёлое впечатление производят на иностранца эти «башни», где действительно целые века царствует гробовое молчание. Подобные строения рассеяны повсюду, где только живут и умирают парсы, особенно в Сурате. Но в Бомбее из шести таких башен самая большая выстроена 250 лет тому назад, а следующая за ней по величине даже очень недавно. Это круглые, иногда и четырёхугольные строения без крыш, без окон, без дверей, от 20 до 40 футов вышины и с одним лишь закрытым кустами отверстием на восток, состоящим из толстой железной дверцы. Первый труп, принесённый в новую дакхму (так называются эти башни), должен быть трупом невинного ребёнка и непременно дитяти «мобеда» (жреца). К этим башням, построенным в стороне, на холме и среди уединённого сада, никому не дозволяется подходить, даже главному смотрителю и сторожам, ближе как на тридцать шагов расстояния. Одни нассесалары (носильщики трупов), ремесло коих наследственное и которым закон строго воспрещает заговаривать с живыми, дотрагиваться или даже подходить к ним, входят и выходят из «Башни Молчания». Входя, они вносят труп, безразлично богатого или бедного человека, завёрнутый в белые и самые старые тряпки; раздев его донага, они кладут его в тот или другой из трёх кругов и, не произнося ни слова, выходят в таком же молчании из башни, запирая её до следующего покойника, а саван – тряпки – тотчас же сжигают. Смерть у огнепоклонников лишена всего своего величия, и труп возбуждает в них лишь одно омерзение. Коль скоро замечают, что наступает последний час больного, все домашние отделяются от него, как для того, чтоб не помешать душе освободиться от тела, так и затем, чтобы живому не оскверниться прикосновением к мёртвому. Один мобед шепчет на ухо умирающему напутственное из Зенд-Авесты наставление: «Ашем-Воху» и «Ято-ахуварье», и удаляется, пока отходящий ещё жив. Затем приводят собаку и заставляют её смотреть в лицо умирающему. Эта церемония называется сас-дид (собачий взгляд), так как собака единственное из живых существ, взгляда которого боится друкс-насу (злой демон), сторожащий умирающих, дабы завладеть их телом… Следует однако остерегаться, чтобы чья-нибудь тень не легла между мёртвым и собакой; иначе пропадает вся сила собачьего взгляда, и демон воспользуется благоприятною минутой. Где бы ни умер парс, там он и остаётся, пока за ним не явятся нассесалары, с руками, погружёнными до плеч в старые мешки. Положив покойника в железный закрытый гроб (один для всех), его относят в дакхму. Если б отнесённый в дакхму даже ожил (что нередко случается), он уж не выйдет более на Божий свет: нассесалары в таком случае убивают его. Кто раз осквернился прикосновением к мёртвым телам и побывал в «башне», тому возвращаться в мир живых уже невозможно: он осквернил бы всё общество. Родные следуют за гробом издали и останавливаются в 90 шагах от «башни». У отверстия, после последней молитвы, повторяемой хором носильщиками возле тела, а мобедом издали, ещё раз повторяется церемония с собакой. В Бомбее нарочно для этого дрессированная собака держится на цепи у дверец башни. Затем нассесалары вносят тело внутрь и, вынув его из гроба, кладут на отведённое трупу, смотря по полу или возрасту, место. Мы два раза присутствовали при церемонии «умирания» и один раз при «погребении», если позволено употребить подобное не подходящее к делу выражение. На этот счёт парсы гораздо снисходительнее индусов, считающих присутствие европейца осквернением их религиозных обрядов. Хоронили какую-то богатую женщину, и наш знакомый смотритель башни, Н. Байранжи, пригласил нас к себе в дом. Таким образом мы присутствовали при всех обрядах, находясь шагах в сорока от башни, на веранде бунгало нашего любезного хозяина. Сам он, хотя уже много лет служил при «башне», в неё никогда не входил и даже близко не подходил. Пока собака глазела на покойника, мы, признаться, с тайным чувством отвращения глазели, в свою очередь, на огромную стаю коршунов, летавших над дакхмою. Коршуны влетали в неё и снова вылетали с кусками окровавленного человеческого мяса в клюве… Эти птицы, которые ныне сотнями свили себе гнёзда над «Башней Молчания», привезены нарочно с этою целью из Персии, так как коршуны Индии оказались и не довольно хищными и слишком слабыми, чтобы справляться с окоченевшими трупами со скоростью, требуемою законом Зороастра. Говорят, будто процесс совершенного очищения костей от мяса требует не более нескольких минут… По окончании обряда нас повели в другое здание, где на небольшом столе стояла превосходная деревянная модель дакхмы с её внутренним устройством. Таким образом мы могли легко сообразить, что в эту минуту происходило в башне. Представьте себе дымовую четвероугольную трубу, стоящую на земле, и вы получите верное понятие об устройстве пустой «башни». В гранитном помосте, в самом центре, чернеет глубокий, безводный колодец, покрытый, как водосток, железною решёткой. Вокруг, на постоянно возвышающейся к стене покатости, окружая колодец тройным кольцом, прорыты три широкие круга; в каждом из них, отделённые одно от другого тонким простенком в два вершка вышины, находятся гробообразные места для тел. Таких мест 365. В первый круг или выбой (2 фута ширины) у колодца кладутся дети; в средний (в 4 фута) – женщины; в третий (5 футов ширины), расположенный у самой стены, – мужчины. Этот тройной круг служит типом трёх кардинальных у Зороастра добродетелей: «добрых дел, ласковых слов и чистых помышлений». Последний круг принадлежит детям, первый мужчинам. Благодаря стаям голодных коршунов, менее нежели в час времени кости всегда обглоданы до последнего атома, а через две-три недели тропическое солнце сушит скелеты до такой хрупкости, что они при малейшем прикосновении обращаются в прах, а затем их уже сваливают в колодец. Ни малейшего запаха, ни малейшего предлога для чумы или другой эпидемии. Способ этот, пожалуй, ещё вернее телосожигания, которое всё-таки оставляет за собой в атмосфере гота хотя слабый, но дурной запах. Вместо того, чтобы кормить «мать сырую землю» падалью, парсы отдают Армаити (земле) лишь совершенно очищенный прах. Почитание земли, предписанное им Зороастром, так велико у них, что они принимают всякие меры предосторожности, дабы не осквернить «Коровы-Кормилицы», дарящей их «стократ золотым зерном за всякое зерно». Во время муссона, когда дождь льёт в продолжение четырёх месяцев ливнем и, конечно, смывает все оставленные коршунами около трупов нечистоты в колодец, вода, стекая в него, всасывается в землю уже фильтрованная: всё дно колодца, стенки которого выложены гранитными плитами, покрыто с этою целью водоочищения песчаником и углём. Использованы материалы 1. Мэри Бойс. Зороастрийцы. Верования и обычаи. Перевод с английского и примечания И.М. Стеблин-Каменского, ответственный редактор и автор послесловия Э.А. Грантовский. Институт востоковедения. Издательство "Наука", Москва, 1987. Оригинальное издание: Mary Boyce. Zoroastrians. Their Religious Beliefs and Practices. Routledge and Kegan Paul, London, 1979. 2. Е.П. Блаватская. Из пещер и дебрей Индостана (письма на родину). Приложение к "Русскому вестнику". Москва, Университетская типография (М. Катков) на Страстном бульваре, 1883. Обряд "небесного погребения" в Тибете Сергей Павлович Толстов в книге "Древний Хорезм" в разделе, посвященном Чильпыку, в связи с зороастрийским погребальным обрядом Средней Азии и Ирана упоминает погребальный обряд, практикуемый в Тибете до наших дней. Вероятно, это один из культурных реликтов, отражающий древнюю общность культур доисламских Ирана и Средней Азии с одной стороны и Тибета с другой. Ознакомиться в общих чертах с этим обрядом (тибетским обрядом "небесного погребения") можно по следующим ссылкам: 1. Фрагмент фильма "Sky Burial. A Tibetan Burial Ritual" американского режиссера-документалиста, общественной деятельницы Ellen Bruno о тибетском обряде «небесного погребения» в буддистском монастыре Drigung в Тибете . В этом фрагменте представлен не сам обряд, а предшествующее ему действие: тибетцы приносят в монастырь на спине определенным образом завернутых в ткань умерших людей для их дальнейшего погребения особым способом. Полную версию фильма можно заказать на сайте Ellen Bruno www.brunofilms.com Перейти в соответствующий раздел сайта 2. Видеосюжет "L’ enterrement traditionnel Tibétain" о первом этапе тибетского обряда «небесного погребения» в окрестностях города Larung Gar Gompa (Ларунг Гар - самый большой в мире институт тибетского буддизма) в уезде Серта на западе провинции Сычуань в Китае , сделанный в рамках проекта www.voyageravecmoi.com Перейти в соответствующий раздел сайта www.voyageravecmoi.com для просмотра видеосюжета. Данный видеосюжет отражает в полной мере реалистичность погребального обряда, связанного с выставлением мертвого тела, его "анатомической" подготовкой и предоставлением птицам-падальщикам. Поэтому он не рекомендуется для просмотра детям и неподготовленным взрослым! Этот сюжет может в определенной степени (с поправкой на этнологические, религиозные и ритуальные различия) послужить реконструкцией некоторых сторон тех практик, которые, вероятно, совершались на Чильпыке. Следующий этап тибетского обряда "небесного погребения" (не отраженный в видеосюжете) заключается в дроблении костей умершего, смешивании их с цампой (тибетской кашей из перемолотого слегка обжаренного ячменя) и скармливании их птицам-падальщикам.
|
