Спасти Кощея

Орлов Владимир

Работу с таким названием, может,

лучше было бы никому и не посвящать,

но уверен, что человек, вдохновивший

меня на её создание, порыв моей души

поймёт правильно, а потому:

моему апостолу,

самому внимательному читателю и

самому активному популяризатору

моего творчества

Людмиле Есиповой

Чужой бог хуже своего лешего.

Народная мудрость.

Часть I.

«В раю климат лучше, но в аду компания приятнее» - сказал как-то Вольтер. И, ведь, тысячу раз, шельма, оказался прав!

Обращали ли вы внимание, что отрицательные персонажи, действительно, получаются более яркими и колоритными? Вспомним, хотя бы классическую киносказку Александра Роу «Морозко» и главных её героинь. Ну, и кто больше запоминается – приторно-слащавая, положительная до омерзения, мямля Настенька или сочная бой-девка Марфушка?

Типаж так типаж!

Вопрос этот, не меняя его сути, можно сформулировать по-другому: кто играл означенных героинь помните? Великолепную Инну Чурикову в образе Марфушки вспомнят все, а фамилию актрисы, которой на её беду досталась роль Настеньки, назовут, пожалуй, только профессиональные киноведы.

А Настеньку играла Наталья Седых.

Актёрское мастерство Инны Чуриковой и Натальи Седых в данном случае абсолютно ни при чём. Дело в самих понятиях добра и зла. Добро, если можно так сказать, более универсально, а потому нивелирует личностные особенности своих адептов. Не пьёт, не курит, не ворует, не убивает, по бабам не гуляет – вот типичный портрет праведника большинства религий. Быть праведным как-то индивидуально или быть особо праведным в какой-то отдельной сфере нельзя, оттого и похожи жития индуистских, буддистских, исламских, христианских и прочих святых друг на друга, как близнецы-братья: пост, молитва, умерщвление плоти…

Относительно приспешников зла сказать, что они похожи, язык не поворачивается. Любой злодей, прежде всего, пассионарная личность, а любой грех – индивидуален. Злодеи – как литературные, так и реальные – более честолюбивы и амбициозны. Они изобретательны, рациональны и предприимчивы. Их яркая индивидуальность вкупе с, как правило, незаурядным интеллектом, выделяющая их в любой толпе, и приводит у читателя или зрителя сначала к ложной самоидентификации с отрицательным персонажем, а затем и к появлению искренней к нему симпатии.

Пример психологического феномена ложной самоидентификации: отрицательный в первой части киноэпопеи «Терминатор» персонаж Арнольда Шварценеггера настолько полюбился публике, что в последующих его пришлось надуманно перековывать в «хорошего парня».

Русские народные сказки эту закономерность иллюстрируют красочно. Кто у нас в сказках положительный герой? Ответ однозначен – Иван дурак/царевич/крестьянский сын/Быкович/Годинович и так далее. Эпитетов у него много, но они не принципиальны, поскольку понимается под ними один и тот же архетип (о нём «Дурак и царевич» [1] ). А теперь припомним поимённо его оппонентов: Кощей Бессмертный, Змей Горыныч, Чудо-юдо (3 штуки), Змеиха (мать Чудо-юд), богатырь Вихрь, Морской царь, Баба-Яга (в зависимости от настроения то помогающая, то пакостящая), богатырка Синеглазка (эта сначала Ивана чуть не угробила, а потом влюбилась и в конце даже вышла за него замуж)…

Любой такому перечню врагов позавидует! Причём, это неполный список противников положительного героя, имеющих, так сказать, «божественное» или, по крайней мере, сверхъестественное происхождение, а кроме них гадят по мере сил и возможностей Ивану и смертные. Например, чужеземные цари – устная история донесла имена некоторых из них: Афрон, Кусман, Далман – с неисчислимыми своими ратями и нездоровыми амбициями. Да, что уж говорить о заморских правителях, если даже собственные единоутробные братья готовы из зависти спровадить Ивана на тот свет.

О смертных врагах Ивана распространяться не будем – они сами всего лишь статисты, персонажи второго плана, «пушечное мясо» в играх богов. А вот антигерои нечеловеческой природы достойны детального рассмотрения, потому, что, как мы отметили выше, все они яркие и сочные образы. К тому же с нечистью, даже фольклорной, «серьёзные исследователи» предпочитают не связываться и этот пласт нашего наследия изучен более, чем поверхностно.

В сказках, если вчитаться, без труда наблюдается, несмотря на чехарду персонажей, подозрительная сюжетная схожесть. Стандартный сценарий выглядит следующим образом: престарелый царь посылает своих сыновей, которых обязательно трое, в дальние края либо выручать похищенную антигероем матушку («Три царства»), либо искать ему средства для омоложения («Сказка о молодильных яблоках»), либо просто в поле погулять, силушку богатырскую потешить («Иван - коровий сын»). В пути с царевичами происходят разные неприятности, причём искомой цели, с помощью сверхъестественного советчика (Баба-Яга, Серый волк, Сивка-бурка), добивается младший из них. На обратном пути старшие братья из зависти убивают его или бросают в безвыходном положении (сталкивают в колодец или оставляют на вершине стеклянной горы). Оживлённый сверхъестественным помощником (Серый волк, ворон с воронёнком) или выбравшийся из естественного заточения младший сын возвращается в родные пенаты, где поселяется инкогнито. В конце концов, он оказывается опознан, ложь братьев вскрывается и они несут наказание, а младший брат получает славу, почёт, жену и корону.

Чётко прослеживаются в этих сказках закономерности и в поведении нечисти. Самая бросающаяся в глаза – география её обитания. Ближе всех к роковому перекрёстку, на котором у камня с надписью «Направо пойдёшь… [и так далее]» братья расстаются, проживает Баба-Яга. Её избушка стоит на краю Тёмного леса, противоположный край которого примыкает к огненно-кровавой реке Смородине. Единственный мост через эту реку носит называние Калинов и патрулируется Чудо-юдами. Их тоже трое, они тоже братья, хотя и отличаются друг от друга количеством голов. Их мать Змеиха, которая умеет превращаться в гигантскую свинью, и их жёны-метаморфы живут на другом берегу Смородины. На том же берегу, ещё дальше расположено Девичье царство, где правит богатырка Синеглазка. Морской царь живёт, понятно, на дне моря-окияна. Богатырь Вихрь обитает далеко на севере на Стеклянных горах.

Последний, надо сказать, персонаж довольно искусственный, подменивший почему-то собой более знакомого нам Кощея. Это именно он, Кощей, царствует в северном островном государстве – остров называется Буян, а царство Подсолнечное (нам оно известно так же, как Тридесятое) . И это именно его резиденция – Хрустальный дворец – расположена, как раз на Стеклянных (Высоких, Светлых, Святых) горах. В центре владений Кощея произрастает волшебное всеплодное дерево, которое в народных заговорах именуется дубом мокрецким, а в творчестве Александра Сергеевича дубом зелёным. Это Мировое древо – ось мироздания и хребет нашей Вселенной. По его ветвям боги нисходят на грешную землю и поднимаются назад в горний мир. Плоды Мирового древа даруют вечную молодость (молодильные яблоки), а между его корней расположены камень Алатырь и источники Живой и Мёртвой воды.

Начальная руна славянского рунического алфавита «Мир» символически изображает ветви Мирового дерева…

…а вторая руна «Чернобог» - его корни.

На ветвях этого же дуба зелёного качается на цепях сундук, содержащий в себе Кощееву смерть. Как свидетельствуют сказки, «дуб тот Кощей пуще глаза своего бережёт» . Потому-то и приставил Кощей сторожить столь важное растение самого неподкупного сторожа: свою дочь – воительницу Синеглазку.

Приношу свои извинения уважаемым читателям за оплошность, допущенную мною в работе «Morituri» [2] – там Синеглазку я назвал дочерью одной из бабок-ёжек. Однако, в архаичной версии «Сказки о молодильных яблоках» все три Бабы-Яги заявляют, что она им приходится «родной племянницей» . В такой ситуации она может быть только дочерью их единственного брата, то есть Кощея. А подтвердил правоту моей догадки сказитель И. Семёнов, в варианте которого Баба-Яга напрямую говорит: «Она [Синеглазка] сама сильная богатырка. Она мне племянка, мово брата дочка» (цитирую по сборнику «Русская сказка. Избранные мастера» под редакцией М.К. Азадовского).

Ну, и главное, что помогает идентифицировать Вихря, как Кощея – это манера поведения. Со всей вышеперечисленной нечистью главный герой встречается где-то за тридевять земель, далеко от родного дома, на их территории. Вторгаться на Русь, с целью умыкнуть полон, из всех сказочных злодеев решаются только Кощей и Змей Горыныч. Так, что всё говорит о том, что Вихрь – это упрощённый вариант Кощея, придуманный рассказчиком с целью укоротить сказку, избежав описания хождений главного героя в поисках Кощеевой смерти. К тому же, смерть Вихря в ходе боя на палицах выглядит эффектнее, чем кончина Кощея от сломанной иглы.

Кощей Бессмертный и Змей Горыныч во многом схожи между собой не только по применению активной наступательной тактики. Как и Кощей, живущий на Стеклянных горах, Змей Горыныч тоже горный обитатель, чья обитель расположена в горах Сорочинских. Их локализация или их прообраз исследователями не установлены. По версии былины «Добрыня и Змей» Горыныч налетает на Киев откуда-то с запада, а в былине «Смерть Василия Буслаева» чётко говорится, что гора Сорочинская, где находит свою погибель Василий, стоит на берегу Волги в полутора неделях плавания от места её впадения в Каспий.

Живёт Змей с многочисленными малыми детушками-змеёнышами в пещере (норах змеиных), где хранит несметные сокровища и держит в заточении пленников:

Там сидит сорок царей, сорок царевичей,

Сорок королей да королевичей,

А простой-то силы – той и сметы нет («Добрыня и Змей»).

Зачем Горынычу пленники – не ясно. В пищу он их не употребляет, на тяжёлые работы не привлекает; они находятся у него на положении коллекции, ожидая освобождения. Кощей так же необычайно богат, а пополнять запасы пленников, как и Горыныч, летает на Русь. При этом и тот и другой предпочтение отдают хорошеньким женщинам.

Отношение к противоположному полу – это тот критерий, по которому Змей Горыныч концептуально отличается от других многоголовых драконов русского фольклора – Чудо-юд. Если Чудо-юды рассматривают человеческих самок исключительно с гастрономической точки зрения, то Змей питает к ним, несмотря на разницу в физиологии, вполне плотское влечение (максимальный ущерб, который он может причинить женщине – высосать у неё молоко из грудей; но это не по злобе, а потому, что больше всего любит Горыныч яичницу с молоком). И оказывается он ещё каким любовником!

В числе сексуальных трофеев Горыныча числятся, помимо рядовых непоименованных простолюдинок, жена Добрыни Никитича Маринка Игнатьевна и супруга самого князя Владимира княгиня Опраксея. Причём, и та, и другая горько сожалеют впоследствии о расставании со Змеем. А Елена Прекрасная, главная героиня сказки «Чудесная рубашка», даже убивает своего законного супруга Ивана - купецкого сына для того, чтобы сойтись с Горынычем. Из этой сказки мы, кстати, узнаём, что Горыныч имел вполне мирную профессию – он был поваром!

Вообще поведение Горыныча никак не пишется с растиражированным образом трёхглавой огнедышащей рептилии. Он вполне легально кашеварит у Ивана - купецкого сына; имеет недвижимость (терем) в центре Киева (стоял он где-то в районе современной улицы Почайнинской); бегает к красным девицам на посиделки, а конфликты с брутальными искателями приключений предпочитает улаживать юридически:

А Змея Добрыне ему взмолилася:

- Ах ты, эй, Добрыня сын Никитинич!

Мы положим с тобой заповедь великую:

Тебе не ездити далече во чисто поле,

На тую на гору сорочинскую,

Не топтать больше младыих змеенышей,

А не выручать полонов да русскиих,

Не купаться ти, Добрыне, во Пучай-реке.

И мне не летать да на святую Русь,

Не носить людей мне больше русскиих,

Не копить мне полонов да русскиих («Добрыня и Змей»).

Если же без мордобоя не обойтись, то Змей не применяет ни зубов, ни когтей, а палит противника огнём и бьёт хоботом:

А бросится Змеища Горынчища,

Чуть его, Добрыню, огнем не спалил,

А и чуть молодца хоботом не ушиб («Добрыня и Маринка»).

Эта деталь анатомии Горыныча в современных аранжировках как-то нивелировалась, а было тех «хоботов» у Змея немало – аж, 12 штук. Функцию, как явствует из эпоса, они выполняли хватательную, а вот как выглядели и где располагались – информация утеряна.

Не так всё понятно и с огнемётными органами Горыныча. Ни в одной сказке и ни в одной былине не сказано, что пламя у него вырывалось именно из пасти, как это принято сейчас изображать, а потому не исключено, что огнеобразующие железы располагались у Змея не во рту, и, может быть, даже вообще не на морде.

Однако, вернёмся к сексуальным способностям нашего героя. Они умудрились попасть даже в христианскую литературу! Так, вполне каноническая «Повесть о житии святых новых чудотворцев муромских, благоверного и преподобного, и достохвального князя Петра, наречённого во иночестве Давидом, и супруги его, благоверной и преподобной и достохвальной княгини Февронии, наречённой во иночестве Евфросинией» начинается с того, что к жене муромского князя Павла (брат главного героя) начинает наведываться «на блуд неприязненный змей»!

Любит женщин и Кощей. И тоже похищает их явно не на мясо – он вегетарианец. При этом насилия даже к тем, кто полностью находится в его власти, он никогда не применяет, а взаимности добивается в основном уговорами и дорогими подарками. И тоже, надо сказать, пользуется у своих полонянок успехом – одних дочерей у него не меньше 30-ти.

Судя по количеству детей, Кощей пользовался у женщин успехом.

Ну, и, наконец, и Кощей, и Горыныч необычайно живучи. Их смерть находится вне их, поэтому сразить ни того, ни другого в открытом бою нельзя. Смерть Кощея сокрыта «на море-океане, на острове на Буяне стоит дуб зелёный, под тем дубом зарыт [в другом варианте висит на ветвях на двенадцати цепях] сундук железный [в архаичных вариантах каменный], в том сундуке заяц, в зайце – утка, в утке – яйцо» . В коротком варианте достаточно сжать это яйцо, чтобы Кощей почувствовал страшную боль и раздавить, чтобы он умер. В развёрнутом – в яйце ещё обнаруживается иголка, на конце которой и находится кощеева смерть. Про смерть Змея Горыныча информированные источники сообщают следующее: «есть на море остров, на острове камень, в камне заяц, в зайце утка, в утке яйцо, в яйце желток, в желтке каменёк – это и есть Змеиная смерть; надо только добыть каменёк и бросить им в Змея» .

Такое впечатление, что, прямо-таки, про одного персонажа написано. «Кощей Бессмертный играет ту же роль похитителя красавиц и скупого хранителя сокровищ, что и Змей; оба они равно враждебны сказочным героям и свободно заменяют друг друга, так что в одной и той же сказке в одном варианте действующим лицом выводится Змей, а в другом – Кощей» (Энциклопедия «Русские сказки и предания»).

Есть ли вменяемое объяснение такого разительного сходства столь непохожих внешне персонажей?

Часть II.

В каждой своей работе я доказываю, что любая сказка являет собой конспект языческих верований. Магическая формула Кощеевой смерти – это конспект внутри конспекта. Формула эта – рефрен русского фольклора. Она встречается во всех пластах народного творчества и каждый из нас с детства заучивает намертво последовательность: море-окиян, остров Буян, дуб, сундук, заяц, утка, яйцо… А чем распространённее в фольклоре какая-то формула, тем важнее зашифрованная в ней информация – это закон, это аксиома! Соответственно, зашифрованная в путеводителе к Кощеевой смерти информация имела для наших предков сверхважное значение. Такой информацией может являться только самый главный миф любой системы верований – космогонический, то есть представления о происхождении и устройстве нашей Вселенной.

Оставим на время сказочную нечисть и обратимся к космогоническим представлениям наших предков – быть может, найдём в них какие-то ответы. А чтобы веселее было, давайте будем параллельно рассматривать современные взгляды на рождение Вселенной, изложенные в господствующей на настоящий момент в космологической физике теории Большого взрыва.

Вначале не было ничего – была только абсолютная пустота. Абсолютную пустоту пронизывало изначальное, самосущее и предвечное божество, которое наши предки станут называть Родом. Современные физики, приверженцы теории Большого взрыва, в божественности этому образованию отказывают и считают, что первичную пустоту заполняло так называемое инфлатонное поле. Существование этого поля не доказано и не подтверждено, оно в настоящий момент является чисто гипотетическим, проще говоря, из пальца высосанным – одним словом, старая сказка на новый лад с использованием заумных терминов!

Род существовал всегда и был причиной всех причин. Очень созвучно, кстати, с «Земля же была безвидна и пуста и тьма над бездною, и дух Божий носился над водою» (Бытие, глава I, стих 2). Проводя параллели с традиционной конфессией, надо сказать, что Род в тот момент был подобен христианскому Святому Духу – аморфен и нематериален. Но для того чтобы создать нашу материальную Вселенную, Роду требовалось самому материализоваться.

Из пены первичных вод Род сотворил себе материальную оболочку – Мировую уточку, воплотился в ней и снёс яйцо (по заумному это звучит так: инфлатонное поле перешло в сингулярное состояние). В том яйце было заключено всё, что явит себя в нашей Вселенной, в том числе и сам Род. Теория Большого взрыва описывает Мировое яйцо так: в результате случайной флуктуации инфлатонного поля образовалось его уплотнение с температурой примерно 10³² K, плотностью около 10⁹³ г/см³ и объёмом 10^-99 см³, в котором было заключено всё вещество нашей будущей Вселенной.

Мировая уточка (бронзовое навершие жреческого жезла или головного убора).

Ритуальный сосуд братина во все времена, даже после христианизации Руси, исполнялся исключительно в форме утки – понятно какой – Мировой.

Тут надо отметить, что логика гениев, писавших сказки, была куда последовательнее логики нынешних так называемых «учёных». В их мировоззрении не было места для «случайных флуктуаций» и случайности как таковой – в их доктринах всё было объяснено и для каждого следствия находилась своя причина.

Ну, не могло же Мировое яйцо быть просто брошено в жёлтые воды первородного хаоса! А, кроме того, поскольку Род – божество макрокосмическое, то, находясь внутри Мирового яйца, он должен был одновременно присутствовать и снаружи, в первичной пустоте. А потому Род сотворил Змея. Да-да, того самого, которого мы знаем под псевдонимом Горыныч! Одна ипостась Рода, таким образом, оказалась заключена в Мировом яйце, другая, в облике Змея присутствовала вне его.

Змей взбил первичные воды, придал им сначала ритм, а затем гармонию. От этого пахтания образовалась первая земля, ставшая ложем Мирового яйца, а Змей - усмиритель вод приобрёл статус Морского царя. Сюжет этот переживёт века и тысячелетия и даже сумеет просочиться сквозь частое сито христианской цензуры. Один из апокрифов повествует, что в начале творения Сатанаил очень активно помогал Богу, ныряя (в образе утки, кстати) на океанское дно до тех пор, пока не достал оттуда щепоть земли, то есть будущие оппоненты сперва выступали вместе, а потом рассорились в силу взаимоисключающих взглядов на будущее Вселенной. Нечто сходное произойдёт и с нашим героем, а на том этапе задача Змея была благородна и важна – хранить Мировое яйцо. И, судя по тому, что мы с вами здесь сидим, он её выполнил.

Когда пришёл срок, Мировое яйцо разбилось (собственно, это то, что и называется в современной теоретической физике Большим взрывом) и из него вышел Сварог – ещё одна ипостась Рода. Сварог стал аналогом иудейского Яхве или христианского Творца. Из обломков Мирового яйца он создал три Мира нашей Вселенной – верхний Мир богов (Правь), средний Мир людей (Явь) и нижний Мир мертвецов и демонических сил (Навь).

И ни в одном из трёх миров Змею места не нашлось. Он был порождением первичного хаоса и воплощением того, что современные физики называют антиматерией. Когда началось упорядоченное миропостроение, любой контакт Змея с нашим Миром привносил в него энтропию, разбалансировку и, как следовательно, деструкцию. Таково влияние хаоса на любую систему, а антиматерии на материю. Такова природа Змея, не желавшего никому зла, но самим своим появлением приносящего в наш мир разрушение – на языке теории Большого взрыва это называется взаимная аннигиляция материи и антиматерии.

В результате досадного недоразумения Горыныч стал восприниматься исключительно отрицательным персонажем; реабилитировать его попробовали лишь недавно создатели м/ф «Добрыня Никитич и Змей Горыныч».

Видя такое дело, боги заточили Змея-разрушителя в Нижний мир. А поскольку Змей, как-никак, был ипостасью самого Рода, эта ипостась приняла на себя функции абсолютного зла, которое по законам дуализма было необходимо для уравновешивания избыточного добра, дабы оно не приняло функции зла на себя.

Миф о победе младших богов над Змеем в своё время был, видимо, очень популярен. До нас он дошёл во множестве вариаций сказки о том, как богатыри запрягли Змея в плуг и пропахали разделительную борозду через всю землю от моря до моря, отписав одну половину в удел Змею, а вторую себе.

Самой юной версией этого мифа является сказка «Никита Кожемяка». В ней победа над Змеем приписывается юному киевскому кожевеннику. Это вряд ли, поскольку тот же Кожемяка является лицом историческим. Фигурирует он в «Повести временных лет» в записи за 6500 год от Сотворения мира «Предание о единоборстве русского Кожемяки с печенежским воином и об основании города Переславля». Повествует запись о том, как русский поединщик, пред лицом сошедшихся на бой ратей, удушил в медвежьих своих объятиях, как котёнка, печенежского челубея, чем вызвал в рядах врага смятение, ставшее причиной разгрома. То есть в случае сказки про Никиту Кожемяку произошло банальное наслоение реально-исторических событий на мифо-поэтические.

В более близком к первоисточнику варианте сказки, оппонентом Змея выступает безымянный кузнец. Присутствие кузнеца в рассматриваемом контексте выглядит более правдоподобным сразу по нескольким причинам. Во-первых, у такой версии есть аналог – авестийское предание о кузнеце Траэтаоне, одолевшем трёхглавого дракона Аж-и Дахака. А, во-вторых, кузнеца, о котором идёт речь в русской сказке легко опознать: это Сварог. Его надо признать достойным противником Змея, а эту версию самой близкой к оригиналу.

Третий же вариант сказки выглядит совсем не патетически: свято-русских чудо-богатырей было много и на Змея они нападали целой толпой. Что ж, тоже может быть. Тем более, что при таком варианте сюжета мы получаем классическую фабулу весьма распространённого у разных народов мифа о мятеже младших богов против старших: дэвы против асуров, олимпийцы против титанов, сыновья Бора против сыновей Имира и так далее…

Все перечисленные сказки о пахании на Змее заканчиваются тем, что богатыри загоняют Змея в море, где он, якобы, тонет. Непосвящённым такой финал может показаться печальным, но мы-то с вами уже знаем, что Змей является по совместительству повелителем водной стихии, а потому и трактовать концовку сказки надо как победу Змея: отхватив себе владения на суше, он чинно удалился в свою вотчину!

Но сидеть в одиночестве в первичном хаосе или на дне морском Змею, видимо, было скучно, поэтому он стал приспосабливаться к существованию в нашем Мире. Для этого Змей принял человеческое обличье – тоже нормальная для богов практика: добрые боги-прародители сначала тоже имели вид сгустков пламени и лишь потом приняли человеческий вид (а, может, и не приняли, а это люди так домыслили, чтобы понятней было – мы же не египтяне какие-нибудь, чтобы молиться жукам-скарабеям! ). В антропоморфном своём варианте Змей и стал называться Чернобогом.

Чернобог в представлении И.Я. Билибина.

Чернобог находится в постоянной схватке с доброй ипостасью Рода Белобогом и наш мир существует до тех пор пока Белобог одолевает. И снова теория Большого взрыва: согласно её постулатам образование материи и антиматерии происходит ассиметрично и образование материи превалирует, поэтому тотальной аннигиляции не происходит и наша Вселенная существует до тех пор, пока эти процессы не уравновесятся.

Временно поверженный Чернобог носит эпитет – Кощей, что значит «пленник» или «раб». Именно в таком состоянии, пленённого, подвешенного на цепях в чулане, находит Кощея-Чернобога главный герой сказки «Марья Моревна», а, его, по неосторожности, освобождение становится началом неприятностей (локального Апокалипсиса) для всех действующих лиц.

Необходимое пояснение: ставить знак равенства между Чернобогом и Кощеем допустимо с определённой долей условности. Всегда надо помнить, что Чернобог – это божество, а Кощей – сказочный персонаж. Тождественны они на столько, на сколько персонаж тождественен своему прототипу. Но, с другой стороны, если, по золотым словам Б.А. Рыбакова: «Сказка – это десакрализованный миф», то Кощей – это десакрализованный Чернобог. Поэтому позволим себе в дальнейшем употреблять оба имени на равных, чтобы не запутаться в схоластике. Тем более, что и Кощей, и Чернобог – это лишь псевдонимы; подлинное имя славянского дьявола было так табуировано, что до нас не дошло.

Место заточения Змея/Чернобога – Подземное царство. Поскольку вочеловечивание его произошло в чреве Матери-Сырой земли, он формально считается её сыном. Столь однозначного мнения по поводу его отца нет. Наиболее часто отцом Чернобога называется владыка Пекельного царства (то есть непосредственно преисподней) Вый. Однако, в других версиях Вый всего лишь «воевода в войске Чернобоговом». К тому же в былинах отчество Кощея совсем не Выевич, а Трипетович.

В былинах сохранилась и редуцированная информация о страшной метаморфозе хранителя Мирового яйца в безжалостного разрушителя. Былина называется «Кощей-богатырь» (я бы дал ей прямое, более соответствующее фабуле название «Богатырь-пленник» ). Суть её сводится к тому, что будущий Кощей был первым на Руси богатырём и её первым защитником. Равных ему по доблести не было, а потому, чем больше первый богатырь вершил подвигов, тем больше у него появлялось завистников. Однажды, соратнички, сговорившись, предали богатыря и он попал в плен к чужеземному царю. Тот богатыря посадил на цепь в каменной башне. Сидя там богатырь одичал настолько, что забыл своё имя и стал называть себя Кощеем, то есть пленником. Однако, время шло, цепи ржавели и в один прекрасный день Кощей порвал их, вырвался на свободу, убил пленившего его царя и занял его место. А сам, став царём, собрал армию и пошёл войной на Русь, чтобы отомстить предателям. Вот, такая драматичная история в духе «Графа Монтекристо», в которой все симпатии волей-неволей вызывают не вероломные русичи, а преданный ими Кощей!

И.Я. Билибин «Кощей Бессмертный».

Сюжет этой былины о культурном герое, облагодетельствовавшем людей и прогневившем тем самым богов, более чем распространён. Вспомним, хотя бы, Прометея, давшего людям огонь и прикованного за это к Кавказским горам. У абхазов на цепь оказывается посажен богоборец Абрскил, у грузин – Амиран, у армян – Мхер, у кабардинцев – Насрен.

Вторая былина, где фигурирует царь Кощей сын Трипетович называется «Иван Годинович» (варианты его отчества звучат так же как Гудинович/Годенович/Гординович). Иван Годинович – брат Ставра Годиновича, известного людям моего поколения по некогда популярному мультфильму «Василиса Микулишна» (Василиса, жена Ставра, переодевшись ордынским послом, выручает мужа из киевской тюрьмы).

Братья Годиновичи, хотя и подвизаются при дворе князя Владимира, богатырями не являются. Они типичные нувориши – удачливые коммерсанты, разбогатевшие простолюдины, пытающиеся теперь «купить» себе социальный статус. С этой целью Иван едет в Чернигов свататься к дочери гостя торгового Димитрия Настасье. Однако, сваты получают от Дмитрия мотивированный отказ:

И выходит Митрей, гость торговый,

И сам говорит таково слово:

«Ай же Иванушко Гудинович,

Княженецкий ты любезный племянничек!

Ведь моя-то Настасья просватана

За того ли Кощея Бессмертного:

У нас записи-то с ним пописаны,

К записям у нас руки приложены,

К рукам у нас головы приклонены

За того ли Кощея Бессмертного.

Тебе отрубит Кощей буйну голову:

Пропадет твоя буйная головушка

Ни за единую денежку».

Как видим, Кощей в этой былине никого не крадёт и не ворует, а высватывает вполне цивилизованным образом. Зато у Ивана отказ вызывает вспышку гнева – он громит горницу Дмитрия и забирает Настасью силой. Понятно, что Дмитрий тут же посылает гонца к Кощею, чтобы проинформировать его о похищении невесты.

Царь Кощей (в одном варианте былины он назван хазарским ханом, в другом – татарским, но и то, и то надо признать позднейшим наслоением) бросается в погоню и застаёт Ивана в тот момент, когда тот насилует Настасью. Разумеется, следует вызов и поединок за право обладания Настасьей. Опять же вдумаемся, кто нам более симпатичен – похититель и насильник Иван или Кощей, который, будучи царём и, видимо, располагая собственной армией, выходит на честный поединок один на один?!

В схватке одолевает Иван – видимо, и тут Иван применяет какую-то подлость, поскольку из других произведений Кощей известен, как опытный боец и сильный противник: в сказке «Иван Соснович» Кощей один выходит против трёх гигантов Дубыни, Горыни и Усыни и всех побеждает. Повалив Кощея на землю, Иван спохватывается, что у него нет ножа, чтобы вспороть грудь поверженного противника (тоже не очень-то по-рыцарски! ). Иван командует Настасье принести ему кинжал, но одновременно обращается к ней и Кощей:

«Ай же ты, Настасья Митриевна!

За Иваном быть тебе – крестьянкой слыть,

А за мной-то быть тебе – княгиней слыть».

Аргумент этот оказывается решающим – Настасья вцепляется Ивану в волосы и стаскивает его с Кощея. Совместными усилиями одолев Ивана, Кощей и Настасья привязывают его к дубу, а потом идут в шатёр, где между ними происходит то, что и должно происходить между помолвленными влюблёнными.

Тем временем на дуб спускается ворон (по второй версии – голубь с голубкой, но это не принципиально). Вещая птица начинает пророчествовать человеческим голосом, что не долго Кощею с Настасьей быть. Раздосадованный Кощей берёт лук Ивана и пытается убить ворона. Первая стрела ломается пополам, вторая – улетает в небо, а третья, заговорённая – рикошетом отскочив от дуба, попадает в голову Кощея и убивает его.

Как видите, былинная смерть Кощея наступает в силу естественных причин, без долгих хождений на край света. К слову, в сказках Кощей тоже далеко не всегда гибнет при разбивании яйца. Как вариант, Кощей может быть убит копытом волшебного коня (причём, в этом опять не обходится без Бабы-Яги – конь взят в её табуне); ударом дубины в голову; может быть сожжён… но, не сложно догадаться, что всё это позднейшие импровизации на тему Кощеевой смерти.

А, что? – Что там дальше было у Ивана Годиновича и Настасьи? А ничего хорошего! Поняв, что деваться ей некуда, Настасья отвязала Ивана, а он в знак благодарности взял саблю острую и…

И отрубил у Настасьи резвы ноги,

Рубил-то ей ножки, сам приговаривал:

«Эти мне ноги не надобны –

Пошто шли из бела шатра

Драть Ивана за желты кудри».

И отрубил у Настасьи белы руки:

«Эти мне руки не надобны,

Которые драли Ивана за желты кудри».

И распластал у Настасьи бело тело,

Которое спало с Кощеем Бессмертныим.

Только-то Иванушко и женат бывал.

А вот, для сравнения, как «учит» неверную жену Маринку Игнатьевну Добрыня Никитич за измену со Змеем Горынычем:

А и стал Добрыня жену свою учить,

Он молоду Марину Игнатьевну,

Еретницу – блядь – безбожницу:

Он первое ученье – ей руку отсек,

Сам приговаривает:

– Ета мне рука не надобна,

Трепала она, рука, Змея Горынчишша! –

А второе ученье – ноги ей отсек:

– А и ета-де нога не надобна,

Оплеталася со Змеем Горынчишшем! –

А третье ученье – губы ей обрезал

И с носом прочь:

– А и ети-де мне губы не надобны,

Целовали оне Змея Горынчишша! –

Четвертое ученье – голову ей отсек

И с языком прочь:

– А и ета голова не надобна мне,

И етот язык не надобен,

Знал он дела еретическия!

Но мы не о том, что если бы и сейчас в ходу были такие методы укрепления брака, то и разводов бы было значительно меньше, а о том, что налицо сюжетное сходство двух былин до степени слияния.

Как мы помним, после усмирения первичного океана хаоса, Змей стал повелителем вод. Статус этот распространяется и на антропоморфного Чернобога-Кощея. В фольклоре эта ипостась от образа Кощея отчленилась и начала жить самостоятельной жизнью, как Морской царь – наконец-то, думаю, вам стало понятно в каком царстве царствует царь Кощей и почему формула его смерти начинается с элемента «море-океан». Поэтому, никакого противоречия в том, что в сказке «Морской царь» Василиса Премудрая названа дочерью Морского царя, а в сказке «Царевна-лягушка» – дочерью царя Кощея нет. Кстати, названные сказки надо читать одну за другой в указанной последовательности, поскольку в «Морском царе» объясняется как и за что Василиса стала лягушкой.

Основная его вотчина – это воды первичного океана; а зримые воды нашего Мира всего лишь микроскопический к ним довесок. Поэтому не надо путать Морского царя с банальным Водяным, а его дочерей – с русалками, которые, как известно, размножаются не половым путём, а образуются из утопившихся от несчастной любви девушек.

Наиболее активно Морской царь фигурирует в одноименной сказке и в былине о Садко.

На Морского царя за буйный нрав и скверный характер наложено проклятие – он не может иметь сыновей. По аналогии – у Кощея все источники тоже упоминают только массу дочерей и не говорят ни про одного сына. А с водой сказочный Кощей связан тем образом, что она придаёт ему сверхъестественную силу. В сказке «Марья Моревна» добродушный Иван даёт Кощею, висящему на цепях, напиться, тот выпивает залпом три ведра воды, после чего обретает чудовищную силу и рвёт без труда двенадцать цепей.

Кстати, Моревна некоторые толкователи считают отчеством и производным от слова море, то есть «дочь моря» – читай дочь Морского царя. По другой версии, Моревна – это искажённое после христианизации имя языческой богини смерти Морены. И опять попадание: Морена по божественной генеалогии дочь и жена Чернобога!

Раз, уж, зашла речь, то и имя неверной супруги нашего земляка Добрыни Никитича в оригинале звучать как Маринка Игнатьевна однозначно не могло. Марина – имя не славянское и не православное и до Смутных времён, пока не было принесено в наши палестины поляками, на Руси хождения не имело. Более того, нет такого женского имени и в католических четьи минеи – у католиков святой Марин мужчина. Так, что свой псевдоним «Марина Игнатьевна» наша героиня получила не ранее, чем в XVII веке. А как же звали её во времена языческие? Уж, не Морена ли?! Созвучие, по крайней мере, фонетическое налицо. А если так, то это многое объясняет – и то, что Маринка колдунья, и то, что она еретичка-безбожница, и то, что она полюбовница Горыныча…

Завершим главу промежуточным резюме: тот, кого мы знаем под именем Змея Горыныча – одно из древнейших божеств, появившееся ещё до создания нашей Вселенной. Фактически, Змей стал вторым, после Мировой уточки, материальным воплощением Рода, то есть вторым по старшинству богом после Рода. Можно сказать, что он – божество первичного хаоса, именно поэтому в нашем упорядоченном и системном мире он вызывает разрушение и гибель. В связи с этим Змей стал считаться воплощением зла, разрушающего наш мир – Чернобогом. Противостояние Чернобога и Белобога воплощает принцип дуализма и символизирует непрекращающуюся битву добра и зла. Наш мир существует до тех пор, пока Чернобог находится в побеждённом состоянии, в котором он называется пленником – Кощеем. Кроме того, в фольклоре его чертами наделены такие оппоненты главного положительного героя, как богатырь Вихрь и Морской царь.

Отдельно отметим такой факт, что Кощей, как повелитель всей воды во Вселенной и за её пределами, является помимо всего прочего хранителем воды Живой и Мёртвой. Они, подобно ведической амрите или античной амброзии, гарантируют богам бессмертие и вечную молодость. Ни один исследователь не задумался, почему боги доверили столь ответственное дело именно Кощею. Видимо, для них он не был врагом, раз они приставили его охранять источник своего бессмертия.

Разумеется, столь архаичное и сложное божество не могло не запечатлеться в каких-то иных источниках, кроме русских сказок. Поищем-ка его следы!

Часть III.

В полной уверенности, что поскольку славяно-языческие верования произрастают из верований ведических, то и аналог Змея Горыныча в последних сыщется без труда, я обратился к «Ведам», «Пуранам» и «Упанишадам» . И потерпел жестокое фиаско!

Оказалось, что в ведической космогонии не присутствуют ни Змей, ни даже Мировая уточка:

Вначале не было ничего. Не было ни солнца, ни луны, ни звёзд. Только воды простирались беспредельно; из тьмы первозданного хаоса, покоившегося без движения, словно в глубоком сне, воды возникли прежде иных творений. Воды породили огонь. Великой силой тепла в них рождено было Золотое Яйцо. Тогда ещё не было года, ибо некому было отмерять время; но столько, сколько длится год, плавало Золотое Яйцо в водах, в безбрежном и бездонном океане. Через год из Золотого Зародыша возник Прародитель Брахма. Он разбил Яйцо, и оно раскололось надвое. Верхняя половина его стала Небом, нижняя – Землёю, а между ними, чтобы разделить их, Брахма поместил воздушное пространство. И он утвердил землю среди вод, и создал страны света, и положил начало времени. Так была сотворена Вселенная.

Аналогия между славянскими представлениями о рождении Вселенной и ведическими, изложенными по 12-й книге «Махабхараты» и 9-й книге «Шатапатха-брахманы» , мягко говоря, просматриваются слабо. Сходство имеется только в начальном – первозданные воды – и конечном – Мировое яйцо – элементах. А Змеем Горынычем и не пахнет!

Однако, отсутствие искомого персонажа в космогоническом мифе ещё не говорит о его отсутствии в ведических преданиях вообще – змей и змеев в них полно.

Разнообразие пресмыкающихся в ведической литературе, видимо, явилось отражением специфики фауны, окружавшей ведических ариев в классический их период. Хотя, нельзя исключать, что змееподобные персонажи были введены в ведическую мифологию гораздо раньше, быть может, ещё на арийской прародине – мы же не знаем, где располагалась Арьяна Ваэджо и какой был там климат.

Люди в повседневной жизни испытывают к змеям неприязнь на уровне инстинкта. Большинство религий наделило «доброе божество» антропоморфными чертами, а «злое божество» – внешними признаками змеиной породы. Вспомним, хотя бы, внешне прекрасных богов-олимпийцев и их соперников змееногих гигантов. Или обличие, в котором Сатана-искуситель явился праматери Еве.

Гигантомахия – битва олимпийских богов с гигантами (фрагмент фриза Пергамского алтаря).

Обратим внимание на потрясающее портретное сходство гигантов древнегреческой мифологии с библейским Сатаной.

О змеином подобии извечных противников ведических богов демонических созданий асуров говорит и ранняя ведическая литература. В более поздних источниках и полуапокрифических преданиях они уже наделяются антропоморфными чертами, но все исследователи сходятся во мнении, что приписывание асурам некой человекоподобности есть не более, чем приведение их образа в соответствие с издержками человеческой психологии. Здесь мы сделаем первую отметочку – в предыдущей главе мы рассмотрели аналогичную трансформацию Змея в человекоподобного Чернобога-Кощея.

«Веды» говорят, что змеиное обличие имели не только асуры, но и некоторые божества. Например, рудры – многочисленные отпрыски и одновременно свита грозного бога-разрушителя Рудры: «Грозен и страшен был великий бог Рудра, и таким же было его потомство. Всюду следовало за ним ужасное воинство его исчадий – рудр, обликом подобных змеям. Шипящие, вопящие, дико завывающие, они носились по лесам в поисках добычи. Повинуясь воле Рудры, из дремучих лесов и с гор приходили к человеческому жилью вредоносные духи, неся невзгоды, насылая мор на людей и на их скот».

Рудра.

Упоминается в божественных «Ведах» и собственно Змеиное царство (фигурирующее, кстати, и не в одной русской сказке: «Волшебное кольцо», «Дочь змеиного царя» и тому подобным) . Расположено оно, разумеется, под землёй, глубоко в Патале. Вот как описано это в трактате Парашары: «…В земле есть семь пустот, обиталищ змеев и демонов. Золотая гора Меру проходит через середину земного шара и выходит на поверхность с двух сторон. На её верхнем конце располагаются Индра, боги и мудрецы. На её нижнем конце подобным же образом находят пристанище демоны… Пещеры под Меру – это паталы, и в этих таинственных местах блуждают прелестные дочери дайтьев и данавов, пленяя даже самых строгих».

Обитатели Змеиного царства наги чрезвычайно мудры и богаты. В Патале они выстроили себе целый город, который называется Бхогавати. В великолепных, блистающих золотом и драгоценными камнями дворцах подземного города они хранят сокровища, невиданные на поверхности земли. «Некоторые же из нагов поселились в подземных водах, в реках и на дне океана, в царстве Варуны. Змеи обитают и на поверхности земли, где они стерегут сокровища и клады» .

Царь нагов – змей Васуки (выходит, что это он отец змеи Скарапеи из мультфильма «Волшебное кольцо», которая, как известно, «змеиного царя дочь») . Узнать змею, принадлежащую к змеиному царскому роду очень просто – у такой три, семь или десять голов (созвучно с нашими полицефальными Чудо-юдами), каждая из которых увенчана драгоценной короной.

Могуществом и мудростью царь нагов снискал себе уважение и дружбу богов и во многих мероприятиях они действовали совместно. Например, змей Васуки помогал богам добыть напиток бессмертия амриту, а боги пришли на помощь змеиному царю, когда его царство захватила другая мифическая раса – гандхарвы. Поход против них возглавил сам Вишну. Он спустился в Паталу, разгромил и изгнал гандхарвов. С тех пор «…тысячеглавый вселенский змей Шеша, прозываемый также Ананта, Бесконечный, брат царя Васуки, самый огромный из змеев, стал другом и спутником Вишну; плавая на поверхности вселенских вод, он служит с той поры опорой и ложем Вишну, когда великий бог отдыхает и спит». «…Это огромный змей с тысячью голов, каждая из которых отмечена мистическим знаком свастики. Именно на этом змее Вишну спит на протяжении периодов творения, и на многочисленных головах змея покоится мир».

Вишну почивает на кольцах тысячеглавого вселенского змея Шеши.

А нашего Змея Горыныча во времена его ведической юности звали Вишварупа (Принимающий все образы) или Триширас (Трёхглавый). Он был сыном бога-демиурга Тваштара, сотворившего не только множество диковинных вещей, но и давшего тела людям и животным. Жена же Тваштара происходила из враждебного богам рода асуров. Она родила от Тваштара дочь – божественную кобылицу Саранью и сына – трёхглавого дракона Вишварупу.

«Грозен обликом был Вишварупа, сын Тваштара. Один его лик был подобен солнцу, другой – луне, а третий – пламени. Одни уста его произносили гимны Вед, другие – пили вино, а третьи – готовы были поглотить все вокруг». Несмотря на ужасающий внешний вид Вишварупа был необычайно мудр и благочестив. Многолетнее суровое подвижничество добавило ему могущества и он стал затмевать собой любого из богов. Боги оценили благочестие и ум Вишварупы и сделали его своим жрецом.

Однако, вскорости между богами и асурами разразилась первая война. Тайно Вишварупа принял сторону родственников со стороны матери и замыслил измену богам. Об этом узнал царь богов громовержец Индра. Он принялся строить козни против Вишварупы, но тот всегда с честью выходил из затруднительных ситуаций, устроенных ему царём богов.

Тогда Индра задумал убить Вишварупу. Сделать это было не просто из-за того, что даже царь богов не может избежать наказания за лишение жизни. К тому же, Вишварупа был жрецом, а убийство жреца по ведическому моральному кодексу является тягчайшим из грехов.

«И тогда Индра призвал к себе бога Триту. Никто не знает истинного происхождения этого божества, родившегося в первозданных водах, и обитель его далека и никому не ведома. Но туда, в далекую и таинственную обитель Триты, отсылаются силой молитвы всякое зло и грехи, туда уходят от праведного все беды, и болезни, и недобрые сны. Бог Трита отпускает грехи бессмертным и смертным, принимая на себя всякую вину и всякое зло».

Тут надо задержаться по двум причинам: во-первых, рассмотреть повнимательней загадочного Триту, а, во-вторых, потому, что в последующем ходе событий с его появлением возникает сплошная путаница.

Итак, Трита является одним из древнейших божеств ещё времён арийского единства, чей культ уже во времена «Ригведы» находился на стадии угасания. По одним данным это было олицетворение молнии; по другим – что-то вроде ветхозаветного козла отпущения, принимающего на себя чужие грехи; по третьим – нечто связанное с водой, о чём говорит и место его рождения (первозданные воды) и прозвище Аптья – «водный».

Имя Трита, как не сложно догадаться, означает «третий» . Само оно говорит, что он был компонентом некоей триады богов или, более широко, общеарийской мифологемы «трёх братьев». В брахманах говорится о Трите, как одном из трёх божеств, рождённых первичными водами: Эката (Первый), Двита (Второй) и Трита (Третий). Комлементарны этой триаде, например, три брата-олимпийца Зевс, Аид и Посейдон. Их нумерология зашифрована в их атрибутах: символ власти Зевса – жезл с одной вершиной, Аид пользуется двузубой рогатиной, а Посейдон – трезубцем. Посейдон, кстати, как и Трита-Аптья, связан с водой, он – повелитель водной стихии.

К моменту формирования «Ригведы» миф о трёх братьях уже был основательно позабыт. Эката, например, вообще в «Ригведе» не упомянут, а Трита хотя и упоминается около сорока раз, но только как второстепенный персонаж и не имеет ни одного гимна, посвященного исключительно ему. Околоведические апокрифы донесли до нас лишь отголосок того сказания: три брата, ищут некое сокровище, которое, судя по косвенным признакам, достаётся младшему. Из зависти двое старших сбрасывают его в колодец, который оказывается входом в Подземное царство.

Трита, посаженый в колодец, взывает к богам о помощи…

Это услышал Брихаспати, создающий широкий простор из узости.

- О, Небо и Земля, узнайте обо мне! («Ригведа» I, 105:17)

Путешествуя по нему, Трита обретает напиток бессмертия, который помогает ему вернуться в Мир живых. Это же просто конспект русской сказки «О молодильных яблоках» - вернее, наоборот, наша сказка конспект ведического мифа.

Итак, имя Трита надо рассматривать, как прилагательное. Вообще нумерологически мифы и сказки подобного плана построены вокруг цифры 3: третий сын убивает трёхголового змея (иногда с третьей попытки). При этом, он зачастую вынужден спутешествовать в Мир мёртвых – третье царство после Мира богов и Мира людей.

Так, авестийского Горыныча, трёхглавого огнедышащего дракона Аж-и Дахака тоже одолевает, с третьей попытки, герой, носящий числительное в качестве имени – Траэтона. Ну, и, надеюсь, напоминать не надо, что наши сказки акцентуируются на том факте, что Иван-дурак/царевич был непременно третьим сыном своего отца! В некоторых сказках он тоже поименован числительным – Третей или Третьяк. А в ещё более редком источнике показывается и его связь с водой – в сказке «Иван Водович» он напрямую назван сыном воды.

Ассоциативные ряды продолжите сами (три девицы под окном, три богатыря, три пряхи, пресвятая Троица…) а я напомню только былинное отчество Кощея Бессмертного – Трипетович. Разрази меня гром, если с числом 3 оно никак не связано!

Мы остановились на том, что Трита встретился с Индрой, а дальше началась путаница. Вишварупу убили. По первой версии это сделал Индра, а его грех принял на себя Трита. Версия малоубедительна хотя бы потому, что некоторые деяния архаичных божеств, таких как Трита, в брахманский период просто приписали Индре. Тем, более, что победа над Вишварупой со временем слилась с убийством Индрой другого дракона – Вритры, о котором ниже. По второй, наиболее вероятной и логичной версии, Вишварупу всё же убил Трита. По третьей, самой малопонятной и трудно объяснимой, Вишварупу убил вообще простой смертный, некий плотник имени которого история не сохранила. Эта версия явно искусственная и не стыкующаяся с мифологической хронологией «Вед», согласно которой на момент смерти Вишварупы человеческая раса ещё была в зародыше и состояла всего из трёх представителей: первочеловека Вивасвата и его детей Ямы и Ями.

Тваштар пришёл в бешенство, узнав об убийстве своего сына. Из напитка богов священной сомы и огня он создал другого дракона – безрукого и безногого Вритру. Вритра первым делом выпил воду всех рек (опять связь с водой! ), после чего принялся расти, пожирая несметное количество пищи (а мы помним, что Кощей из сказки «Марья Моревна», выпив три ведра воды, тоже обретает чудовищную силу). «За день он вырастал в каждую сторону на длину полета стрелы и грозил поглотить всю вселенную, и богов, и все живые существа» .

Оценив образовавшуюся перспективу, боги устрашились и воззвали к Индре о спасении нашего бренного мира. «Они просили его встать во главе небесного воинства и повести его на дракона. Сам Брахма воззвал к Индре, побуждая его на битву со змеем, а Шива подарил ему для боя непробиваемые доспехи. И вот во главе с могучим Индрой боги устремились на Вритру, чтобы убить его. Завидев нападающих, дракон испустил устрашающее шипение и дохнул на них пламенем из своей огромной пасти. Тогда трепет объял богов, и они бежали стремглав от его губительного дыхания. Как бессильные старцы, отступили боги перед Вритрой, покинув Индру на поле боя» .

Битва Индры с Вритрой.

А оставшегося в одиночестве Индру Вритра просто-напросто проглотил. После чего опрометчиво заснул.

Боги тем временем пришли в себя и наслали на Вритру Зевоту. Вритра зевнул во сне, чем и воспользовался проглоченный царь богов для того, чтобы выбраться из его утробы. Своим личным оружием важдрой Индра нанёс спящему монстру удар в голову.

«Небо содрогнулось от рева смертельно раненного дракона. Самого Индру объял страх, и он бежал без оглядки за девяносто девять рек, на самый край света, и там, не зная ещё, поразил ли он своего врага насмерть, спрятался в озере, в стебле лотоса. И все боги попрятались в страхе, и никто не смел приблизиться к дракону. Наконец Индра послал Марутов разведать, жив ли Вритра, и те пошли и увидели, что Вритра, мёртвый, лежит, распростёршись на земле. Воды, пленённые в его чреве, вырвались на свободу и устремились к океану. И Маруты, ликуя, пустились в пляс вокруг тела поверженного дракона.

Это был величайший из подвигов Индры. Из черепа Вритры он сделал потом себе чашу, а тело его рассёк надвое; благая часть его, та, что была сотворена из сомы, поднялась в небо и стала луною, демонская же часть Вритры по воле Индры стала частью живых существ – их чревом. Поэтому о чревоугодниках говорят, что они приносят жертвы Вритре – брюху. А из пролитой крови дракона родились петухи; вот почему доныне не употребляют петухов в пищу брахманы и благочестивые отшельники».

Подавляющее большинство исследователей и трактователей считают, что мифы о Вишварупе и Вритре были некогда одним произведением, которое с годами, а, главное с повышением роли Индры в пантеоне, так видоизменилось, что распалось на два дублирующих друг друга сюжета. Склоняется к такому же мнению и автор этих строк. Видимо, исходно ведическое драконоборческое предание было одним, а от него впоследствии стали отпочковываться всевозможные и не всегда логичные вариации. Более того, это предание существовало ещё во времена арийского единства, иначе сюжет победы над драконом не получил бы столь широкого распространения во всех без исключения эпосах арийских народов.

С Кощеем сложнее. Прямого аналога Чернобогу в ведической религии нет. В ней отсутствует принцип дуализма и, соответственно, воплощения абсолютного добра и абсолютного зла. Все 3399 ведических бога ведут себя ни чуть не лучше, чем люди – обманывают, клевещут, крадут, подставляют друг друга, пакостят из зависти, упиваются священными напитками до потери пульса, совращают чужих жен и растлевают собственных дочерей, убивают себе подобных… Положительные и отрицательные черты в них намешаны в причудливый коктейль, поэтому искать прообразы нашего Чернобога среди них надо по крупицам.

Например, нам известно, что Кощей царствовал на севере. В «Ведах» есть такое понятие как «локапалы» - хранители сторон света. Хранителем Северной стороны был Кубера.

Кубера – казначей ведических богов.

Имя его дословно переводится как «Имеющий уродливое тело» . Куберу изображают низкорослым, с большим животом, двумя руками, тремя ногами, восемью зубами и одним глазом – одним словом, красавчик ещё тот!

Первоначально Кубера был хтоническим божеством и ассоциировался с землёй и горами. В течение многих лет Кубера предавался суровой аскезе, и в награду за это Брахма даровал ему бессмертие и сделал его богом богатства, хранителем скрытых в земле сокровищ. Для осуществления этих функций ему в подчинение были отданы неисчислимые армии гномов и горных духов (якши). Кроме того, Брахма передал Кубере остров Ланка (Цейлон) под резиденцию, а также подарил летающую колесницу, запряжённую гухьяками – полуконями-полуптицам.

Однако, с Ланки Кубера был изгнан младшим братом, повелителем ракшасов, десятиголовым гигантом Раваной. Именно после этого инцидента Кубера переселился на Север и взял над ним шефство. А полицефал Равана нарвался на роковые для себя неприятности, когда похитил супругу царевича Рамы Ситу – всё это детально описано в эпической поэме «Рамаяна».

Аналогом нашего Морского царя выступает в «Ведах» другой локапал – Варуна: «Варуне принадлежит Запад. Он правит в великолепном белом дворце, построенном Вишвакарманом на дне океана. Этот дворец окружен восхитительными садами, где на деревьях растут драгоценные камни и поют птицы невиданной красоты, где никогда не бывает ни слишком холодно, ни слишком жарко… Варуна восседает на троне в своем дворце со своею женою Сиддхи, дочерью Ушанаса, и трон его окружают сонмы дайтьев и данавов, морские чудовища макары и тимингалы, четыре Океана, реки, источники и озера» . Впрочем, на этом сходства и заканчиваются.

Ездовым животным Варуны была Кала-Макара – чудовище с мордой крокодила и телом дельфина…

…а это ихтиозавр – его сходство с Кала-Макарой вижу только я?!

Есть у ведических богов свой хранитель напитка бессмертия. Напиток называется амрита (аналог Живой воды русских сказок), а её хранителя зовут Нараяна. Этот персонаж держится в тени и о природе его не всё знают даже боги, лишь святому подвижнику Маркандее было открыто, что Нараяна – это сам господь Вишну. .

Часть IV.

Тот, кого мы знаем, как Змея Горыныча, а ведические арии – как Вишварупу, был знаком и авестийским ариям, как Аж-и Дахак.

Наши предки унаследовали, в основном, религию индоязычных ариев, однако, серьёзно дополнили её и представлениями ираноязычных своих родственников. Тем, более, что контакты с первыми на определённом этапе, где-то не позже второй половины II тысячелетия до нашей эры, у праславян оборвались и были реанимированы только Афанасием Никитиным, а ираноязычные племена не только всё это время находились с ними в контакте, но и принимали активное участие в процессе славянского этногенеза. Вспомним, хотя бы вливших свою кровь в наши жилы скифов, сарматов, аваров…

Основное, чем обогатили авестийские представления верования славян – выше неоднократно упомянутым принципом дуализма. Если ведическая мифология насчитывает 3399 божеств, имеющих как положительные, так и отрицательные качества, то авестийская точка зрения утверждает, что бог – Ахура-Мазда (Мудрый Господь) – один. Он же является воплощением абсолютного добра и не имеет ни пороков, ни даже слабых сторон. Ему противостоит абсолютное зло, персонифицированное Ангра-Манью (Злой Дух). А наш мир лишь поле непрерывной битвы Добра и Зла. Всё это нам знакомо по концепции непрекращающегося противостояния Белобога и Чернобога.

Земные владения Ангра-Манью – как и Кощеево царство – лежат далеко на севере. Любимое оружие злого духа – пагубные морозы. Описывая наступательное вооружение нашего Змея Горыныча, я этот преинтереснейший момент как-то упустил. Стереотипное представление о Горыныче состоит в том, что для самозащиты он извергает огонь (откуда – непонятно и при этом сам он огня боится). Однако, почему-то затёрлось, что с тем же успехом он может «дунуть холодом» и всё вокруг заморозить. Вот как это описано в одной из версий сказки «О молодильных яблоках»:

…Говорит змей: «Делай мост по морю и поедем с тобой воевать». – «Экий! [отвечает Иван] Ведь я крещёный человек, а ты некрещёный; делай ты мост» .

Змей только дунул, сделался по морю ледяной мост… (цитирую по сборнику «Прозаичные жанры русского фольклора»).

Ангра-Манью – типичный метаморф, он может принимать любые образы и личины, но по свидетельству священной книги «Бундахишн» («Сотворение основы»), в материальном теле на земле впервые он появился в образе лягушки – в лягушку превращает за непослушание одну из своих дочерей и Кощей («Царевна-лягушка»). Ну, и, опять же, как Кощей, Ангра-Манью чрезвычайно живуч. Обычным оружием убить его нельзя – смерть его может наступить только в результате магических манипуляций с ритуальным поясом кусти, в котором 72 нити, и прочтением молитвы «Ахунвар», в которой 21 слово (обратим внимание на магические числа, оба из которых кратны трём! ).

Каждый человек принимает участие в битве Добра и Зла. Совершая добрые дела, он оказывает помощь силам Света, худые – потворствует силам Тьмы. Ну, а особо отличившиеся могут даже пополнить собой свиту Ангра-Манью. Так было и с Аж-и Дахаком.

Будущий авестийский Горыныч первоначально был человеком, сыном арабского шейха. Он жил во времена Золотого века, когда миром правил идеальный правитель Йима.

Ахура-Мазда венчает Йиму на царство.

Будущий змей страшно завидовал славе и популярности Йимы. И однажды он сверг первого царя и узурпировал власть. А правил, к слову сказать, Аж-и Дахак вовсе не в Иране, как ошибочно утверждает большинство толкователей. Его страна называлась Баври, что переводится как «страна бобров». И это при том-то, что в Иране бобры не водятся! Уж, не значит ли это, что эпос о Йиме и Аж-и Дахаке сложился тогда, когда будущие ираноязычные арии, ещё жили гораздо севернее, в междуречье Волги и Урала, или, даже, на своей арийской прародине – блаженной Арьяна Ваэджо? Но тогда и Дахак арабом по национальности быть не может…

Если Йима был праведным человеком и умным правителем, Аж-и Дахак стал использовать власть во зло. Его пороки росли как снежный ком, так, что сам облик его стал преображаться. Вместо одной человеческой головы у него выросли три змеиные – он превратился в красного дракона, а питаться стал сердцами своих подданных.

Жертв Аж-и Дахаку определяли жребием, который выпал однажды ученику кузнеца Траэтаоне. У последнего, однако, были совсем другие планы на будущее, а потому, выковав себе оружие и подняв промасленный фартук кузнеца, как знамя, Траэтаона выступил на Дахака.

С Траэтаоной увязались было сначала два старших его брата, однако, их воинский пыл очень быстро остыл и они решили, что юного бунтаря лучше утихомирить по-семейному. А потому, по дороге они просто предприняли попытку столкнуть его в колодец – вспоминаем аналогичный ведический сюжет про Триту Аптью, сброшенного старшими братьями в колодец.

Далее по текстам немного не ясно то ли Траэтаона себя в колодец сбросить не дал, то ли сумел из него выбраться – факт, что до Аж-и Дахака он всё же добрался.

Битва была жестокой. Трижды Траэтаона срубал Змею головы и трижды они отрастали вновь (последнее античные греки переделают в миф о сражении Геракла (II подвиг) с малопонятным многоголовым пресмыкающимся Лернейской Гидрой, а русские – в сказку «Иван - коровий сын» ). Герой не знал, что и ему, и его противнику уготована иная участь – Дахака он одолеет, но не сегодня, а в конце времён. Перед концом нашего мира, в тело трёхглавого дракона вселится сам авестийский дьявол Ангра-Манью и только тогда оба они будут убиты одним ударом. А потому Траэтаоне явился Ахура-Мазда и сказал: «Не убивай его сейчас, чтобы земля не наполнилась вредными тварями» («Шайаст-на-Шайаст»). И тогда Траэтаона приковал Аж-и Дахака до скончания времён в кратере потухшего вулкана Демовенд (и опять, как в случае с Кощеем, мы наблюдаем сюжет пленения с последующим временным освобождением отрицательного персонажа).

Демовенд.

В конце времени, отпущенного нашему миру, настанет пора, когда оковы падут, Змей Дахак освободится и «…ворвётся в мир, чтобы предаваться греху, он совершит неисчислимые печальные грехи; он уничтожит третью часть человечества, рогатого скота, овец, и других существ Ахура-Мазды; он осквернит воду, огонь, и растительность, и совершит тяжкие грехи» («Зенд-и Вохуман Яшт»).

Тогда Ахура-Мазда вернёт к жизни Траэтаону. Увидев своего прежнего победителя Аж-и Дахак попытается умаслить его льстивыми речами, соблазняя поделить власть над миром, но Траэтаона «…не станет слушать его слова, и ударит его по голове палицей, а ударив убьет его; после этого опустошения и бедствия навсегда уйдут из этого мира, и начнется новая эпоха» («Зенд-и Вохуман Яшт»).

А вот скандинавскому богу-громовнику Тору во время финальной битвы Рагнарёка повезёт меньше – он сразит Мирового змея Ёрмунганда (как и Траэтаона, Тор размозжит змею голову) но, отойдя от него на девять шагов, падёт отравленный его ядом. Тем и завершится извечное противостояние двух сильнейших героев эддических сказаний.

Тор.

Соперничество Ёрмунганда и Тора началось давным-давно из-за козней Локи, которого зовут «отцом всяческого обмана». И если последнего именуют «отцом всяческого обмана» в переносном смысле, то Ёрмунганду Локи приходился отцом в смысле прямом… вернее, не совсем, чтобы отцом… короче, история запутанная.

Локи по рождению был асом, то есть принадлежал к божественному роду, и по полу считался мужчиной. «Эдды» свидетельствуют, что как мужчина он даже был весьма привлекателен: «Он пригож и красив собою, но злобен нравом и очень переменчив».

Локи (в центре) направляет руку слепого бога случая Хеда и тот убивает любимца богов Бальдра побегом омелы.

В доказательство его мужских способностей, у Локи есть жена Сигюн и два сына – Нари и Вали. Но при этом Локи сам, как женщина, может произвести потомство. Однажды андрогинная натура Локи проявила себя, когда он съел сердце великанши Ангрбоды (её имя переводится как «Сулящая горе») и оно оплодотворило его. В положенный срок Локи произвёл на свет трёх чудовищ: змея Ёрмунганда, Хель и Фенрира Волка.

Глава скандинавского пантеона Один, заранее зная, что с этим отродьем боги ещё наплачутся, отобрал у Локи его чудовищных детей. Фенрира асы связали магическими путами Глейпнир и вырвется он только непосредственно перед концом света. Хель сослали в преисподнюю и она стала хозяйкой царства мёртвых. А Ёрмунганда Один просто-напросто бросил в море.

Змей вырос таким огромным, что опоясал всю землю и, свернувшись в кольцо, стал своеобразной живой стеной, ограничивающей наш мир. Ведь Земля же, как всем известно, плоская и круглая и окружена со всех сторон океаном. Вот этому Внешнему океану и не даёт Ёрмунганд излиться в Мировую Бездну, поэтому второе имя Мирового змея – Мидгардсорм.

Прежде же, чем заполонить собой внешние пределы мира людей и вцепиться намертво зубами в собственный хвост, Ёрмунганд вполне мог выбраться на сушу. Чтобы ему было легче передвигаться по земле, отец Локи заботливо превращал сына в кота. В одну из таких прогулок им и повстречался Тор.

Как и все чудо-богатыри, Тор был наделён чудовищной силой, коей компенсировал недостаток мозгов. Злокозненный Локи тут же взял простодушного силача «на слабо», предложив в качестве испытания поднять с земли мнимую кошку. Сколь не силился сильнейший из асов, поднять Ёрмунганда в облике кошки он не сумел. Всех его сил хватило только на то, чтобы оторвать от земли лишь одну лапу чудовища. И хотя даже это Локи признал величайшим подвигом, честолюбие Тора было так задето, что он сам стал искать встречи с Мировым змеем.

Поняв, что ни среди богов, ни – тем более! – среди людей союзников у него просто физически не найдётся, Тор отправился в Великанскую страну. Там он упросил великана Гимира взять его с собой на рыбалку. Гимир не очень-то желал брать с собой малорослика, но Тор вызвался сесть на вёсла и великан пустил его в свою ладью.

Чем дальше грёб Тор, тем сильнее беспокоился великан о приближении к логову Мирового змея. Наконец, Тор бросил вёсла, взял самую прочную леску и насадил на неё в качестве приманки целую бычью голову. И Ёрмунганд попался на крючок.

Мировой змей, когда крючок впился ему в нёбо, рванулся так, что кулаки Тора ударились о борт ладьи. Тор начал тянуть леску. Дно великанской лодки не выдержало и проломилось, но громовник не отступил – он упёрся ногами прямо в дно морское и начал тянуть изо всех сил. И вот голова Мирового змея показалась над бортом ладьи, глаза его смотрели с ненавистью, а из пасти капал яд…

Тор ловит на крючок Мирового змея.

В этот момент пришёл в себя обгадившийся со страху Гимир. Он выхватил нож и перерезал леску. Ёрмунганд тут же ушёл на глубину, где пребывает до сих пор и будет пребывать до дня Рагнарёка, когда извечные соперники встретятся в третий и последний раз, чтобы взаимно уничтожить друг друга.

И каково же было удивление современных учёных, что Ёрмунганд – это не просто мифопоэтический образ, а иносказательное описание сети подводных вулканов, которые на самом деле опоясывают всю планету по линии тихоокеанского хребта! Если этот геофизический «Ёрмунганд» проснётся, то миру, отравленному его ядовитыми испарениями, действительно, не поздоровится…

Велик и силён Ёрмунганд, но он кажется дождевым червём по сравнению с другим змеем – Нидхёггом. Что там Ёрмунганд всего-то ограничивающий, как стеной, мир людей?! Нидхёгг лежит в основании самого Мирового древа – ясеня Иггдрасиль.

Иггдрасиль.

День и ночь точит он корни Мирового ясеня. Когда его работа будет окончена – Иггдрасиль рухнет и Вселенная погибнет.

А вот египетскому солнцебогу Ра приходится одолевать Мирового змея каждый день. Как опять же всем известно, на ночь Солнце спускается в Подземное царство, чтобы светить его обитателям. Чтобы назавтра взойти на востоке, богу Ра требуется пересечь в ладье Поземный Нил. Вот этого-то и пытается не допустить каждую ночь олицетворение мрака и зла змей Апоп – он выпивает всю воду подземной реки (знакомый сюжет пленения вод змеем). И каждый раз путешествие по Подземному миру Ра приходиться начинать с единоборства с Апопом.

Ра в облике рыжего кота убивает змея Апопа под священной сикоморой.

Приняв облик рыжего кота (интересное совпадение – вспоминаем в кого превращал Ёрмунганда Локи на время прогулок по суше), солнцебог вступает в бой со змеем под священной сикоморой, отрубает ему голову и освобождает поглощённые воды. А к следующему закату голова Апопа опять прирастёт на место и битва повторится. И такой порядок вещей сохранится до тех пор, пока стоит Вселенная.

Единственный космогонический миф, который не обошёлся без участия змея – это пеласгический миф о сотворении мира. Согласно ему, богиня всего сущего Эвринома, восстав от первичного хаоса, зачала от северного ветра Борея.

Эвринома.

Для этого бесплотным богам пришлось превратиться Эвриноме в утку, а Борею в змея (знакомо! ). В образе утки Эвринома снесла на первозданные воды яйцо, которое, разбившись, дало начало Вселенной. А своего полового партнёра коварная Эвринома сразу же после соития заточила в Тартар (он же Патала, он же Подземное царство, он же Нижний мир, он же Норы змеиные…).

От своих предшественников пеласгов космогонический миф унаследовали классические эллины. По их представлениям, в начале времён были только Хронос (Нестареющий и/или Нетленомудрый) и Хаос (Зияющий). Из Хаоса появились Эреб (Мрак) и Никта (Черная Ночь).

Никта разделила Хаос на Гею (Землю), Урана (Небо) и Понт (Океан). Танец же Ночи по волнам Понта породил за ее спиной Анем (Ветер или точнее Дух (в смысле - движение воздуха)), причем это был именно северный ветер!

Ветер предстал пред глазами Ночи в образе великого Мирового Змея – Офиона. Его так возбудил божественный танец, что он обернулся вокруг праматери и овладел ею. Никта обернулась голубкой и снесла на волнах в самое чрево Эреба Яйцо. Офион обернулся вокруг Мирового яйца семь раз (опять мы видим змея, в качестве хранителя Мирового яйца), и в назначенный срок оно раскололось, породив из недр своих двуполого Эроса-Протогона (Первородного).

В обоих мифах оплодотворяющим началом под разными именами выступает северный ветер, принимающий образ змея. Параллели опять напрашиваются сами. Северный ветер может прилетать только оттуда, где расположено царство Кощея… А в самом начале нашего исследования мы робко предположили, что похотливый Вихрь-богатырь, обитатель северных гор и похититель молоденьких красавиц, и Кощей – одно и тоже лицо. По-моему, теперь сомнений остаться не должно!

Часть V.

Вот такие, выражаясь языком советского ОВИРа, «родственники за границей» обнаружились на поверку у нашего главного героя.

О степени их сходства – судите сами. Мы выявили, что все они огромных размеров, обитают в Нижнем мире, любят воду и околачиваются в окрестностях Мирового дерева. Многие из них имеют несколько голов, а те, у кого она одна нисколько ею не дорожат, поскольку она имеет у них обыкновение в случае потери отрастать заново. Объединяет их и просто маниакальная настойчивость, с которой они пытаются уничтожить наш мир – в конце времён многим из них отведена роль главного антигероя.

Вместе с тем, в нашу теорию никак не вписывается отсутствие Мирового змея в большинстве космогонических мифов, особенно ведических и авестийских. К тому же антропоморфный Кощей даже отдалённого сходства с перечисленными пресмыкающимися не демонстрирует.

Абсолютно отрицать змеиную природу Кощея, однако, не стоит. Обратим-ка мы внимание вот на что: смерть Кощея спрятана, как известно, в яйце, но что это за яйцо, какова его природа и кто его снёс нигде не говорится!

Об яйце, хранящем Кощееву смерть, достоверно мы знаем только то, что оно находится в утке. По банальной логике должно подразумеваться, что яйцо утиное. Но в данном случае мы дело имеем не с естественно-биологической ситуацией, а с волшебно-сказочной – ну, ведь, не может же заяц, в котором в свою очередь находится утка, считаться её биологическим отцом! Он лишь вместилище, но не биологический предок.

Роль не продуцента, а хранилища играет и утка. Яйцо всего лишь временно находится в ней, как в сейфе, но не является её порождением. Поэтому оно может быть чьим угодно – куриным, воробьиным, павлиньим… А может быть вообще даже не птичьим, а крокодильим, например, или черепашьим. Ничто не мешает ему быть и змеиным. А как говорил Рикки-тики-тави: «Из яиц кобры могут вылупиться только кобры! ».

Любопытен и такой факт – в архаичном варианте сказки «О молодильных яблоках», записанном в 1909 году у сказителя Мануйлы Петрова, в качестве средства омоложения выступают не пресловутые яблоки, а «молодецкия яйця»: «А хто эфти молодецкия яйця добудет и хто их съисьть, тот на двадцать лет молодым будет». С яблоками в прилизанном варианте сказки всё понятно – они растут на чудесной яблоне с серебряными листьями посреди дворца богатырки Синеглазки, которая приходится Кощею родной дочерью, и Иван-царевич срывает их прямо с ветки. В неподцензурной версии происхождение молодецких яиц не оговаривается, но генетическая связь их с яйцом Кощеевой смерти очевидна.

О самой известной несушке русского фольклора – курочке Рябе – мы говорили в «Послании нерождённым» [3] . Там же рассматривалась и символика яйца, но надо сказать, что эта сказка принадлежит к несколько иному пласту народной мудрости и в идентификации яйца с Кощеевой смертью помочь нам не может.

В искомом вопросе куда как интереснее рассмотреть другую сказку, в которой, как ни странно, напрямую Кощей не фигурирует. Называется она «Баба-Яга и Заморышек». Начинается она так:

Жил-был старик да старуха; детей у них не было. Уж чего они ни делали, как ни молились богу, а старуха все не рожала. Раз пошел старик в лес за грибами; попадается ему дорогою старый дед.

- Я знаю, - говорит, - что у тебя на мыслях; ты все об детях думаешь. Поди-ка по деревне, собери с каждого двора по яичку и посади на те яйца клушку; что будет, сам увидишь!

Старик воротился в деревню; в ихней деревне был сорок один двор; вот он обошел все дворы, собрал с каждого по яичку и посадил клушку на сорок одно яйцо.

Прошло две недели, смотрит старик, смотрит и старуха, - а из тех яичек народились мальчики; сорок крепких, здоровеньких, а один не удался – хил да слаб! Стал старик давать мальчикам имена; всем дал, а последнему недостало имени.

- Ну, - говорит, - будь же ты Заморышек!...

Вопросов по прочитанному лично у меня уйма: кто сей непоименованный «старый дед»-ведун из лесу? Как он прочитал мысли старика? Как старик повёлся на неприкрытое чёрное чародейство? Кто настоящие родители мальчиков, вылупившихся из яиц?

Хотя на последний вопрос ответ напрашивается сам собой: спроста ли в имени главного героя присутствует тот же корень, что и в имени неоднократно упомянутой по ходу повествования дочери и любовницы Чернобога Морены? Не её ли это детки вылупились из яиц, подкинутых доверчивым старикам? И не сам ли Чернобог, обернувшись «старым дедом», надоумил доверчивого простофилю притащить этакую гадость в дом?

А дальнейший ход сказочных событий показывает, что именно так всё оно и было! Братья растут не по дням, а по часам и очень скоро покидают кров приёмных родителей. Дорога приводит их в дом Бабы-Яги. Тут надо обратить внимание, что к Бабе-Яге они попадают не в связи с тем, что им требуется найти путь в Тридесятое царство, а, как бы, просто так, от нечего делать…

Старушка их встречает хлебом-солью и даже предлагает им в жёны своих дочерей, которых у неё как раз сорок одна (спроста ли совпаденьице?! ). Ночью вероломные гости отрубают невинным девицам головы, в знак насмешки надевают их на колья забора и убираются восвояси. Баба-Яга кидается в погоню, но Заморышку с братьями удаётся от неё ускользнуть и расплаты избежать.

Сказка эта обращает на себя внимание ещё и тем, что герои в ней действуют впустую. В других сказках преследуется какая-то конкретная цель – спасти мать, найти невесту, достать молодильных яблок, добыть корону и полцарства в придачу – а в сказке «Баба-Яга и Заморышек» братья не добиваются ничего. У них словно самоцель истребить семью Бабы-Яги и всё! Объяснить эту сказку можно только исходя из сложных отношений двух языческих богинь – Макоши, в сказочном варианте названной Бабой-Ягой, и её родной племянницы Морены. Но для того, чтобы понять корни их конфликта требуется освежить в памяти кое-какие сведения по божественной генеалогии.

Морена (она же Мара, Морана, Маруха, Мора, Змора) – богиня смерти и зимы. Её имя восходит к общеарийскому корню mr, от которого происходят, разноязыкие обозначения смерти, например, санскритское mrtis, индийское mrtū, латинское mortis, русское смерть. В нашем языке имя этой богини, кроме того, дало начало словам мор, морока, помереть, мразь, мрак, марево, изморось, умора, кошмар, заморочка, заморыш…

Морена в неоязыческой иконографии.

Морена – типичный метаморф: она предстаёт то молодой девушкой в белом, то высокой красивой женщиной в чёрном, то страшной сгорбленной старухой в рванье с длинными распущенными волосами. Её планета – Чёрная Луна. Её личное животное – лиса. Её предназначение – нести вред человечеству: там, где появляется Морена, начинаются эпидемии (мóры) и несчастья (мóроки). Там, где по-крупному она нагадить не может, Морена тешится тем, что насылает на людей страшные сны (кошмары). Да, что там люди – каждое утро она с толпой приспешников пытается подкараулить само Солнце красное, но всякий раз отступает перед его мощью и красотой. Подручных Морены зовут мары или мóры; самая известная среди них домашняя пакостница кикимора (тот же корень «мор» ).

Мать Морены – универсальная «матерь богов» богиня Лада. Она является женской ипостасью бога-творца Сварога и была сотворена им прежде всех живых существ в начале времён. В наш мир она явилась в виде сгустка пламени (плазма? ) и звали её тогда Матерь Сва или Слава. Когда творение закончилось и всё устаканилось, Матерь Сва утеряла большую часть своих первородных функций, приняла человеческий облик и превратилась в покровительницу брака Ладу, основным предназначением которой стало рожать детей.

Принципы дуализма требовали уравновесить многочисленных добрых богов, которых нарожала Лада, их аналогами противоположной направленности. К тому же описываемые события происходили в Золотом веке, когда люди были бессмертны и требовалось заодно подсократить их весьма расплодившееся поголовье. Лада согрешила с Чернобогом и родила Смерть-Морену.

К выполнению своих обязанностей Морена приступила с фанатизмом и очень скоро человечество сократилось настолько, что боги испугались, как бы, истребив людей полностью, она не взялась за них самих. И для того, чтобы как-то Морену обуздать, её, во-первых, лишили на всякий случай бессмертия, а, во-вторых, выдали замуж за Дажьбога. Однако, супруги характерами не сошлись, Морена убила Дажьбога и ушла к отцу, с которым вступила в преступную связь и, в противовес детям Лады, наплодила собственное многочисленное отродье.

Атрибуты Морены – груды черепов и серп, которым она перерезает нити жизни. Их прядут три богини-пряхи Макошь, Доля (Среча) и Недоля (Несреча). В русских сказках они зафиксировались в образе Бабы-Яги – вернее, Бабок-Ёжек, поскольку их трое.

Макошь, Доля и Недоля – богини судьбы. Их мать – сама Мать-Сыра Земля, поэтому Кощею они приходятся сёстрами, а Морене, Синеглазке, Василисе Премудрой и прочим кощеевым дочерям – тётками.

Главная в этом трио, понятно, Макошь – она сама, в определённом смысле, «Великая мать». Б.А. Рыбаков расшифровывает её имя как «ма» - мать и «кош» - удел, судьба, то есть «Мать-судьба» или «Мать, дающая судьбу». Её сёстры (или воплощения) Доля и Недоля лишь корректируют работу Макоши, вплетая в её нить добрые и злые события. При этом, у Доли и Недоли очень плохое зрение и кому-то они больше добавляют добра, а кому-то зла – оттого и судьба у каждого своя.

Макошь Виктора Королькова ничем не похожа на стереотипный образ Бабы-Яги.

Слепые сёстры Макоши – Доля и Недоля.

Все сказочные герои, оказавшиеся во владениях Бабы-Яги, застают её именно за прядением: «Избушка повернулась к лесу задом, к Ивану-царевичу передом. Зашёл он в неё, а там сидит баба-яга, старых лет, шёлковый кудель мечет, а нитки через грядки бросает» («Сказка о молодильных яблоках и живой воде»); «В избушке старая баба-яга прядёт кудель…» («Гуси-лебеди»); «...в избушке сидит баба-яга, костяная нога – холст ткёт» («Баба-Яга»). И работу свою она не прекращает даже не смотря на близорукость высокой степени – своих посетителей Баба-Яга определяет, в основном, по запаху: «Фу-фу, русским духом пахнет! ».

Три сестры-пряхи очень расхожая мифологема – это богини судьбы, прядущие нити человеческих судеб. В рассмотренном выше скандинавском эпосе таковыми были Норны: Урд (Судьба), Верданди (Становление) и Скульд (Долг). В древнегреческих представлениях, о которых речь ниже, судьба человека была в руках сестёр Мойр: Лахезис (Дающая жребий), Клото (Прядущая) и Атропос (Неотвратимая). Здесь же прямо таки напрашивается упоминание о немецкой народной сказке «Три пряхи»; а ещё пряхой по профессии был дева Мария.

А поскольку они пряхи, то и не мудрено, что герой получает от них вместо компаса волшебный клубок. Посмотрите по-новому на глубину символики: Яга вручает герою клубок и в пункт назначения герой приходит лишь тогда, когда клубок размотается полностью и нить кончится. Смысл этого: клубок Яги, как богини судьбы, свит не из простой нитки, а из нити судьбы героя. Нить-судьба ведёт героя через тёмный лес – будущее. Соответственно, когда заканчивается нить жизни, он и попадает в Царство Мёртвых. Всё логично и красиво!

Живут Бабки-Ёжки в Тёмном лесу, который является буферной зоной между Миром живых и Миром мёртвых. Дальним своим краем Тёмный лес примыкает непосредственно к пограничной между двумя Мирами реке Смородине. К известному плодовому кустарнику это название отношения не имеет, так как пришло в русский язык из санскрита, на котором «смарха» означает «кровавая». И, действительно, течёт в ней некая похожая на кровь жидкость. При попытке реку Смородину переплыть оная жидкость вспыхивает пламенем до небес. Берега Смородины соединяет один-единственный мост – Калинов. «На Калиновом мосту по-над рекой Смородиной» русские чудо-богатыри пресекают попытки всякой многоголовой нечисти проникнуть с деструктивными целями из Мира Мёртвых в наш Мир (детально загробную географию мы изучали в «Morituri» [2] ).

В сказках (не без влияния христианства) Яга фигурирует в основном как проводник в Царство Мёртвых – без её советов миссия героя не выполнима, а его победа не возможна. У Макоши же подобная функция была далеко не главной.

Образ Макоши вообще крайне архаичен и сложен. Прослеживается он со времён палеолита и восходит к культу Великой богини.

В палеолитическом Зарайске Великая богиня была такой.

В те времена Макошь была наделена функциями богини плодородия. Внешне это проявлялось тем, что будущую Макошь изображали с коровьей головой (вспоминаем многочисленные сказки про коровушек-кормилиц и волшебных помощниц – «Бурёнушка», «Крошечка-хаврошечка», «Иван – коровий сын» и т.п. ) и гипертрофированными женскими половыми признаками. От первого Макошь унаследует свой основной атрибут – рог изобилия, с которым будет канонически изображаться; от второго – пышные формы (у сказочной модификации Макоши Бабы-Яги груди болтаются ниже колен, гениталиями она может протереть до дыр железную дверь (в адаптированном варианте – пролизывает языком), а детей у неё больше сорока, причём все они рождены от разных мужей) .

Макошь с рогом изобилия на Збручском идоле (интерпретация Б.А. Рыбакова).

Описанная в сказках способность сказочной Бабы-Яги превращаться в лягушку тоже, как ни странно, относится к свойствам богини плодородия. Дело в том, что у арийских народов лягушка символизировала главный женский репродуктивный орган – матку. Даже существовало поверие, что ночью, во время сна, матка в виде лягушки может выбраться у женщины через рот, чтобы искупаться. В таком плане описанная в сказке «Пойди туда – не знаю куда» метаморфоза Бабы-Яги в гигантских – выше леса стоячего – размеров лягушку, наполняется совсем иным, фрейдистским смыслом. Заодно понятно и почему Кощей свою непокорную дочь-нимфоманку превратил в лягушку, а не в какого-то другого представителя фауны («Царевна-лягушка»).

Прорись языческой славянской космогонической схемы с лягушкой в центре – благодаря христианизаторам Руси смысл её нам, к величайшему сожалению, не известен.

Вместе с тем классическим метаморфом Баба-Яга не является. Сказки описывают её превращения только в лягушку (вспоминаем, в каком образе впервые явился в наш мир авестийский дьявол Ангра-Манью!) и делает она это только с одной целью – перепрыгнуть через огненную реку Смородину. Причём, исходно, если внимательно изучить сказочную хронологию, проходить столь мучительную метаморфозу Бабе-Яге не требовалось – в её арсенале первоначально был волшебный платочек, от взмаха которым над Смородиной появлялся временный мост. Проследить судьбу этого аксессуара оказалось небезынтересным!

Волшебный платочек выкрал у Бабы-Яги хорошо знакомый нам Заморышек. Именно по этой причине Баба-Яга не сумела догнать убийц своих дочерей:

…Поутру встала Баба-Яга, глянула в окошечко – кругом стены торчат на спицах дочерние головы; страшно она озлобилась, приказала подать свой огненный щит, поскакала в погоню и начала палить щитом на все четыре стороны. Куда молодцам спрятаться? Впереди сине море, позади Баба-Яга – и жжет и палит! Помирать бы всем, да Заморышек догадлив был: не забыл он захватить у Бабы-Яги платочек, махнул тем платочком перед собою – и вдруг перекинулся мост через все сине море; переехали добрые молодцы на другую сторону. Заморышек махнул платочком в иную сторону – мост исчез, Баба-Яга воротилась назад, а братья домой поехали («Баба-Яга и Заморышек»).

Но тогда получается, что Заморышек был прекрасно информирован о ценных вещах, имеющихся в доме Бабы-Яги, и местах их хранения – уж, не зловредная ли Морена дала своему отпрыску столь детальную наводку?!

Оставшись без платочка, Баба-Яга в следующей сказке «Пойди туда – не знаю куда» вынуждена через Смородину перескакивать, превратившись в лягушку:

…Андрей оделся, взял горшок, сел на коня Бабы-Яги. Долго ли, коротко ли, конь домчал его до огненной реки. Через нее ни зверь не перескочит, ни птица не перелетит. Андрей слез с коня, лягушка ему говорит:

- Вынь меня, добрый молодец, из горшка, надо нам через реку переправиться.

Андрей вынул лягушку из горшка и пустил наземь.

- Ну, добрый молодец, теперь садись мне на спину.

- Что ты, бабушка, эка маленькая, чай я тебя задавлю.

- Не бойся, не задавишь. Садись да держись крепче.

Андрей сел на лягушку-скакушку. Начала она дуться. Дулась, дулась – сделалась словно копна сена.

- Крепко ли держишься?

- Крепко, бабушка.

Опять лягушка дулась, дулась - сделалась еще больше, словно стог сена.

- Крепко ли держишься?

- Крепко, бабушка.

Опять она дулась, дулась – стала выше темного леса, да как скакнет – и перепрыгнула через огненную реку, перенесла Андрея на тот берег и сделалась опять маленькой…

(«Пойди туда – не знаю куда»).

А украденный Заморышком платочек обнаруживается… у Кощея (сказка «Марья Моревна»):

- Как же ты через огненную реку переправился? [спрашивает Марья Моревна у Кощея]

- А у меня есть такой платок – как махну в правую сторону три раза, сделается высокий-высокий мост, и огонь его не достанет! («Марья Моревна»).

Причём, якобы похищенная Кощеем Марья Моревна опять-таки отлично знает, где хранится столь важная вещица и имеет к ней свободный доступ. Она вновь крадёт платок и передаёт его Ивану, что становится первым шагом к кощеевой погибели.

Казалось бы, платочек, мелкая третьестепенная деталь… А выводы какие? А такие, что сказки нельзя изучать по отдельности! Каждая сказка – это не только и не столько самостоятельное произведение, сколько паззл гигантской мозаики и понять всю их мудрость можно только, сложив их в целостную картину.

Но вернёмся к Великой богине… На том этапе культы Макоши и Матери-Сырой Земли были едины. Лишь после его распада функции богини плодородия отошли к Матери-Сырой Земле, а Макошь обзавелась сёстрами и собственными задачами, главная из которых ниспослание судьбы.

Сказочная Макошь судьбу посылает, в основном, недобрую, поэтому встреча с Бабой-Ягой ничего хорошего не предвещает. Рассмотрим, к примеру, сказку, которая так и называется «Баба-Яга» (аналогичный сюжет имеет сказка «Василиса Прекрасная» - не путать её с дочерью Кощея Василисой Премудрой! - поэтому можно предположить, что некогда это было одно и тоже произведение, либо что две сказки выросли из одного общего мифологического первоисточника).

У мужичка умирает жена, его дочь становится сиротой. Недолго поскорбев, мужик женится во второй раз. И мало того, что новой папиной жене его дочь от первого брака приходится не ко двору, так ещё она оказывается сестрой Бабы-Яги.

Пересказ здесь, думаю, стоит приостановить для того, чтобы оценить поэтичность метафор. Ну, как могут звать сестру Бабы-Яги, сиречь Макоши, которая пришла в дом вдовца? Конечно же, Недоля – несчастливая судьба! Понятно, что мужичку, с Недолей повенчанному, не сладко, а его дочери, оставшейся без мамы, ещё тяжелее.

Новая папина супруга решает падчерицу погубить. Для этого она отправляет её к своей сестре Бабе-Яге под благовидным предлогом – попросить нитку с иголкой, дабы сшить девочке новую рубашку. А мы-то с вами уже знаем, что у Бабы-Яги есть только один вид ниток – это нити наших судеб. Выдать девочке Макошь может только нить её собственной судьбы. А для этого что надо с нитью сделать? Правильно, оборвать её. Ну, а человеку, у которого оборвана нить жизни, нужна только одна «новая рубашка» – саван!

Всё, однако, кончается хорошо, поскольку девочка оказывается жрицей высокой степени Посвящения. По сказке, отправляясь к Бабе-Яге, она прихватывает с собой деревянную куклу. В самый роковой момент она кормит куклу кашей, та на время оживает и даёт сиротке детальные инструкции, как сбежать от Бабы-Яги. Так, мимолётом, в сказке описан языческий ритуал жертвоприношения умершим предкам. Деревянная кукла, которую догадливая сирота взяла с собой в опасную дорогу, это Чур – деревянный оберег, изображающий божество - хранителя домашнего очага. Чур – божество не персонифицированное; чурами становились совокупно души всех умерших родственников. Требы чурам приносили кашей. Выполнив этот обряд, девочка вызвала с того света душу своей матери и она деревянными устами куклы поведала своему ребёнку, как избежать погибели. Вот такая повесть о материнской любви!

Макошь прядёт нити наших судеб по ночам. У прях во времена оны бытовало предубеждение, что нельзя на ночь оставлять пряжу, а то Макошь отпрядёт. На самом деле человечья пряжа Макошь, вряд ли, могла заинтересовать, так как пряла она не из шерсти или льна, а из солнечного света – золотой кудель. Поэтому-то и работала она, несмотря на близорукость, только по ночам – днём она впрок заготовляла сырьё для будущей работы. «…А вот тебе мой подарок: серебряное донце, золотое веретенце; станешь кудель прясть – золотая нитка потянется» («Финист – ясный сокол»).

Когда на земле рождается человек, на небе Сварог открывает окошко, через которое будет всю жизнь наблюдать за этим человеком. Обитателям земли эти окошки видны, как звёзды. А потому, сколько живёт на земле людей – столько и звёзд на небе. Это представление сохранилось в подкорректированной после победы христианства поговорке «Небо – терем божий, звёзды – окна, откуда ангелы смотрят» (цитирую по В.И. Даль «Пословицы русского народа»).

К звезде и привязывает нить судьбы Макошь. Смертным дано осязать лишь коротенький отрезочек этой нити – пуповину. Поэтому пуповину надо беречь – пренебрежение ею может прогневить Макошь и она пропорционально укоротит жизнь. А ваши пуповины где? Рассказать? У тех, кто родился до так называемой «перестройки», пуповины в числе прочих отходов попали в мусорный бак роддома, а там их или собаки пожрали, или вороны растащили; а у тех, кто в этот мир пришёл уже в «демократические времена» пуповины заботливо собрали и отправили за бугор для нужд израильской или французской парфюмерной промышленности. А ведь это такой же орган ребёнка как ручка или ножка – задумайтесь, чем торгуете!

У Макоши среди смертных есть помощницы – повивальные бабки или повитухи. Названия эти произрастают от слова «повить» – скрученная нить, которой перевязывалась пуповина. Существительное «повить» происходит от глагола «вить, свивать», а он в свою очередь является славянским звучанием арийского veiti – скручивать, плести, соединять отдельные пряди в одну нить. Птица вьёт гнездо, человек вьёт верёвку, повивальная бабка свивает пуповину с нитью Макоши. Две этих нити соединяются в одну, когда повитуха перетягивает пуповину новорожденного и завязывает на наложенной лигатуре узел. От этого действа вошли в нашу речь идиомы «узловой момент», обозначающий ключевой, определяющий, судьбоносный этап чьей-то биографии, и «завязка» – начало какого-то драматического сюжета.

Уж, не биспираль ли ДНК имели в виду наши предки, под нитями судьбы, которые прядёт Макошь?!

А дальше Макошь прядёт, а Доля и Недоля ей помогают, вплетая в основную нить толики счастья и несчастья. Они могут добавить кому-то больше добра, кому-то больше зла, но какова будет длина нити зависит не от них, а от их злобной племянницы Морены. Именно она портит работу тёток, перерезая своим серпом нити человеческих судеб. Какая красивая метафора: Судьба противостоит Смерти и не может её победить, но Смерть не сильнее Судьбы.

Орлов Владимир

Часть VI.

Взаимная неприязнь Макоши и Морены вполне понятна – они антагонисты; одна прядёт нить, другая её обрезает. Гораздо сложнее понять, почему они обе негативно настроены по отношению к Кощею. Действительно, сказочная Макошь (Баба-Яга) даёт заезжим искателям приключений детальные советы по уничтожению Кощея, то есть фактически убивает его их руками. А сказочная Морена (Марья Моревна) сначала держит Кощея в чулане на цепях, потом всячески способствует его смерти, а в финале выходит замуж за его убийцу.

Причину обиды Морены на родного отца отчасти объясняют славяно-языческие мифы. Морена, как мы уже отмечали, была лишена богами бессмертия, поскольку Смерть бессмертной быть не может. Сами же боги получали бессмертие и вечную молодость, вкушая Живой и Мёртвой воды. Хранителем последних был Кощей. Получается, что Морена стала смертной всего лишь из-за того, что Кощей перестал выдавать ей напитки вечной молодости. Есть от чего выйти из себя; особенно, на фоне показательного бессмертия самого Кощея!

Вместе с тем, как явствует из сказок, бессмертие Кощея вовсе не подразумевает бесконечности его существования во времени. Сказочно-мифологический Кощей бессмертен только в том смысле, что он неподвластен Морене. Она может пленить его, запереть в чулан, посадить на цепи, но не более. Уничтожить же его, перерезав нить его жизни, она не в силах, по той простой причине, что у него таковой нет – смерть Кощея находится в игле, а игла – сами знаете где!

Любого другого бога, человека или демона, вставшего у неё на пути, Морена стёрла бы с лица земли одним взмахом своего серпа. Именно поэтому хранить Живую и Мёртвую воду подальше от богини смерти боги доверили тому единственному, кто находился вне её компетенции – Кощею.

Более того, будучи априори бессмертным, Кощей сам в напитках для поддержания жизнедеятельности не нуждался. Поставить его стражем к Живой и Мёртвой означало исключение всякой греховной возможности их злоупотребления. Ведический громовержец Индра, например, имел обыкновение упиваться священным напитком сомой так, что она начинала у него течь не только через все естественные отверстия организма, но даже сочилась сквозь поры кожи. Кощей же ни в Живой, ни в Мёртвой воде не нуждался, поэтому был к ним равнодушен.

Не подвластен был Кощей и Макоши. Опять по той же причине, что у неё не было нити его судьбы. В этом смысле нельзя ли читать его имя, как «Не имеющий судьбы» или «Неподвластный судьбе»? Может, отсутствие у Кощея нити судьбы и объединяло двух непримиримых соперниц Макошь и Морену? Ведь, по большому счёту, всё могущество грозных богинь было, извиняюсь за каламбур, «завязано» на ней.

А смерть его, как общеизвестно, в иголке… куда иголка – туда и нитка…

Игла вообще довольно распространённый атрибут магических действий. Причём, с равным успехом она может быть как средством порчи, так и оберегом. Красть иголки – грех; считается, что на том свете бесы будут гонять душу через игольное ушко до тех пор, пока она не истончится до толщины нитки. А подбирать найденную на дороге иглу просто опасно. Во-первых, ею могли делать что-то нечистое, например, шить саван покойнику; во-вторых, она может быть банально заговорена на порчу; ну, а, в-третьих, иголкой может прикинуться ведьма или змора (узнали Моренино отродье?! ). Или даже сам Горыныч! Поэтому, найденную иголку не рекомендуется поднимать, а если, уж, она попала в руки, то её следует тут же переломить и выбросить – очень созвучно ритуалу Кощеевой смерти.

Однако, конкретно с кощеевой иголкой не всё понятно. Выше мы уже упомянули, что яйцо, помещённое в утку, может быть не обязательно утиным, а чьим угодно. Наличие в яйце иглы ещё менее объяснимо с точки зрения банальной логики – как она туда могла попасть?

Опять же, про природу той иглы сказки не говорят ни слова. Мы, не без влияния деятелей искусства, по умолчанию домысливаем, что она стальная. С чего взялось такое предубеждение – не понятно. С тем же успехом, игла, хранящая в себе Кощееву смерть, могла бы быть, например, костяной. Вопрос этот можно раздуть до размеров кандидатской диссертации, но меня мучит другое – а была ли она, эта иголка, вообще?

Подозрения у меня возникли в связи с тем, что присутствие иглы в магической формуле кощеевой смерти нарушает главный нумерологический принцип. Я неоднократно доказывал, что во всех значимых сакральных произведениях присутствует цифра 7 или производные от неё.

В «Колобке» это:

1. дед,

2. баба,

3. колобок,

4. заяц,

5. волк,

6. медведь,

7. лиса.

В «Курочке Рябе»:

1. дед,

2. баба,

3. курочка Ряба,

4. яичко простое,

5. яичко золотое,

6. мышка,

7. вихрь (присутствующий незримо, но выполняющий архиважную функцию – он оплодотворяет курочку).

В «Репке»:

1. дед,

2. баба,

3. внучка,

4. сучка,

5. кошка,

6. мышка,

7. репка.

Это – самоцитата из «Молитвы о главном» [4] . А это – из «Между серпом и молотом» [5] :

…Чтобы исключить оставшиеся сомнения, проанализируем советский герб ещё и с точки зрения нумерологической магии. В нём семь элементов:

1. красная звезда

2. серп

3. молот

4. колосья

5. лента

6. Солнце

7. Земля.

Мне стразу вспомнилось, как я выписывал аналогичный перечень такого же количества персонажей сказки «Колобок» в статье «Причастие Солнцем» [6] . Сходство это отнюдь не удивительно – просто перед нами два воплощения одного и того же принципа.

В каждом пучке по бокам герба – по семь колосьев, семь раз обвитых алой лентой. Если это не какой-то магический посыл – то что тогда? Дальше знания мои кончаются, поскольку у «семёрки» множество сакральных смыслов и определить какой из них конкретно заложен в советский герб мне не по силам. Может это 7 цветов радуги или 7 нот… может – 7 дней недели или 7 органов чувств… может – 7 ступеней вавилонского зиккурата или 7 видимых невооружённым глазом светил… может – 7 дней библейского творения или 7 смертных грехов… может – 7 церковных таинств или 7 ангелов Апокалипсиса… может, вы мне подскажете?

Всё говорит о том, что и в главной формуле русского фольклора должно быть 7 компонентов. Даже не должно быть, а просто обязано! Но по факту получается больше:

1. море-океан

2. остров Буян

3. дуб

4. сундук

5. заяц

6. утка

7. яйцо

8. игла.

Ну, не пишется сюда иголка никаким боком! Не должно её тут быть! Видимо, те варианты сказок, где смерть Кощея таится всё-таки непосредственно в яйце и им этот перечень и заканчивается более верны и близки первоисточникам… Но я забежал вперёд и начал с конца, а не с начала.

Выше я уже озвучил свою мысль, что распространение рассматриваемой магической формулы в сказках, зачинках, загадках, поговорках, былинах и заговорах обусловлено её сверхважным значением. А значение её определяется тем, что это формула славянского видения мира, описание языческой Вселенной. Давайте-ка, вспомним как она была устроена.

В центре своей Вселенной наши предки располагали Землю, то есть, научно-заумным языком выражаясь, придерживались они геоцентрической модели мироустройства. Ах, какое невежество! Какое дремучее варварство! – воскликните вы. А преподаваемая ныне в школах гелиоцентрическая система мира – та, согласно которой всё вращается вокруг Солнца – далеко ушла? Вокруг Солнца, да будет вам известно, вращаются лишь несколько затрапезных планет и немного космического мусора, но отнюдь не вся Вселенная. Считать Солнце пупом мироздания в корне неправильно – оно лишь заурядная, не очень крупная звезда, потерянная в рукаве Ориона Млечного пути, абсолютно произвольно назначенная условным центром некоей гипотетической системы координат. С прикладной же точки зрения (хотя бы, для ориентирования по звёздам) рациональнее таким центром принять нашу бренную планету (моряки и лётчики делают так до сих пор, определяя картину звёздного неба вокруг себя, а не вокруг Солнца).

Земля славянам виделась далёкой от шарообразности. Там, где мы употребляем идиому «земной шар», они говорили «земное яблоко».

Так бы выглядел глобус, останься мы язычниками.

И опять тысячу раз были правее нас, «продвинутых», поскольку реальная форма Земли – геоид – к форме яблока куда как ближе, чем к сфере.

Геоид.

И, как видите, никаких китов или слонов, Землю держащих! О положении планеты в пространстве и силах, её удерживающих, наши предки гениально говорили: «Бог подвесил Землю ни на чём». В одной фразе вся гравитационная теория!

К слову, раз, уж, заговорили, версию о том, что Земля плоская и покоится на трёх китах (сообщалась даже такая интимная подробность, что сперва китов было четверо, но один из них умер) родили в Болгарии, в XIII веке или около того. В это время там как раз разгромили богумильскую ересь и недобитки из числа её адептов подались в массовом порядке в гностицизм. Ну, а гностицизм – течение, которое самонадеянно мнит, что разум человеческий способен постичь замыслы Создателя. Ага, постиг!

А вот как выглядели представления предков на самом деле:

Земля по устроению ни четырехугольна, ни треугольна, ни доскообразна, но устроена яйцевидной. И по образу яйца, у которого внутри так называемый желток, а снаружи белок и скорлупа, - желток же находится в середине, - такою и Землю представляй. Земля – это желток в середине яйца, а небо и воздух – белок и скорлупа яйца. Как скорлупа окружает внутренность яйца, так окружают и Землю небо и воздух; Земля же находится в середине…

…Отовсюду Земля окружена небом – и сверху, и снизу, и с четырёх сторон. Наподобие того, как окружена внутренность яйца его скорлупой, так и Земля окружена небом и пребывает в середине; небо же обращается и движется непрестанно под нею и над нею, как и видимо.

Земля висит в воздухе посреди небесной пустоты, не прикасаясь нигде к небесному телу, и отстоит отовсюду от небес неприкосновенная. Насколько отстоит небо от нас, настолько отстоит небо под Землёй со всех сторон. Земля не опирается ни на что иное, только на воздухе висит.

Это цитата из сборника XIV века «О земном устроении». Распространялся он свободно, хождение имел широкое, пользовался в кругах тогдашней интеллектуальной элиты популярностью и никого на Руси за чтение его не аутодафировали. А мысли-то в нём изложены крамольные… не побоюсь этого слова, еретические. Одна аналогия с яйцом (Мировым) чего стоит! В «Библии» ничего похожего и рядом нет, а значит, придти такая мировоззренческая концепция могла только из языческих верований, слегла припудренных ссылками на святоотеческую литературу.

Так же надо обратить внимание, что автор, употребляя словосочетание «под Землёй», имеет в виду не толщу земных недр, а противоположную сторону планеты. Может, и в сказках Подземное царство надо понимать не как расположенное под поверхностью Земли, а как лежащее на антиподной стороне? Но продолжаем…

Итак, «…отовсюду Земля окружена небом – и сверху, и снизу, и с четырёх сторон». Тут надо пояснить, что небо и небеса – понятия разные. Славянское небо – это твёрдая прозрачная оболочка (твердь), которая отделяет нашу Вселенную от первородного хаоса. По ту сторону за ней находятся хляби небесные, то есть те самые воды первозданного океана, на которые когда-то Мировая уточка снесла Мировое яйцо (слово «хляби», собственно, и означает «водный простор, морская бездна» ). Они, оказывается, никуда не делись, просто были немного оттеснены нашей Вселенной на периферию. Кстати, господа нобелевские лауреаты из числа космофизиков не поясняют куда делось их гипотетическое инфлатонное поле после Большого взрыва – свернулось, сгорело, рассыпалось или перешло в какое-то качественно новое состояние? А если никуда оно не делось, то как с ним взаимодействует фронт Вселенной, которая, по версиям нынешних мудрецов, бесконечно расширяется неизвестно куда неизвестно в чём?

А вот уже под оболочкой неба расположены небеса. Их семь. Вспоминаем расхожее выражение «На седьмом небе от счастья». Идиома эта описывает пребывание на наивысшем небе, где расположена обитель богов Сварга. Вокруг неё произрастает дивный сад Ирий – славянский языческий рай.

Ирийский сад.

В Ирийском саду, помимо богов, пребывают людские души. Их две категории. Первая, это души умерших предков, которые заслужили такое блаженство праведной жизнью; вторая, это души детей, которым ещё только предстоит родиться.

В Ирий улетают на зиму перелётные птицы. Их Сварог привлекает к транспортировке душ для новорожденных на землю. Помните, мы говорили, что когда на земле рождается человек, на небе Сварог открывает окошко? Так вот делает это он для того, чтобы выпустить птицу, несущую душу новорожденного. И мы до сих пор используем архетипическое изображение аиста со спелёнатым младенцем в клюве в качестве универсального невербального обозначения прибавления в семействе!

Ну, хоть теперь-то понятно откуда берутся дети и почему их аист приносит?

Однако, если зазеваться, те же птицы могут прихватить детскую душу и в обратный путь – этому печальному явлению посвящено отдельное произведение русского фольклора «Гуси-лебеди».

По Ирию протекает известная нам опять же из сказок Молочная река - кисельные берега. Нам, смертным, с Земли виден лишь небольшой отрезок Молочной реки, который мы называем Млечным путём. Теперь поняли, куда пришлось забраться нерадивой сестрице из сказки «Гуси-лебеди» за украденным братцем?

Но если на седьмое, самое верхнее, небо попасть очень непросто, то до нижнего небеси, буквально, рукою подать – знающие люди говорят, что до него всего-то 7 вёрст! В метрах это 7467,5. А толщина нижнего слоя атмосферы Земли – тропосферы – в полярных областях, где расположены владения Кощея, составляет, согласно современным данным, 8-10 тысяч метров. Откуда они это знали?!

Число небес определилось из числа видимых невооруженным глазом светил. Древние считали, что каждое из них вращается на своём уровне в следующей – если от Земли считать – последовательности: Луна, Меркурий, Венера, Солнце, Марс, Юпитер, Сатурн.

Семь небес на геоцентрической схеме устройства Вселенной.

Семь небес и составляли, собственно, Верхний Мир – горнюю обитель богов. По аналогии с небесами, Нижний Мир тоже имеет семь подуровней, которые в христианской модели Вселенной получат название семи колец ада.

Если души праведников взмывают после смерти на седьмое небо, то души людей добродетелями в земной жизни не блиставших, низвергаются на седьмой «подземный» этаж. Здесь расположено Пекельное царство – славяно-языческая преисподняя. Правит Пекельным царством Вый – страж душ, покинувших тело. Оружие Выя – убийственный взгляд, которым он способен испепелять целые города. К счастью, взгляд этот скрывают огромные веки и длинные, до носа, густые брови.

Жизнь, по славянским представлениям, под землёй кипит не менее активно, чем на поверхности. В разных произведениях фольклора фигурируют подземные Золотое, Серебряное, Медное, Жемчужное, Окаменелое, Сонное, Змеиное, Мышье и тому подобные царства. Есть и собственно Подземное царство, которым правят Озем и Сумерла. Со временем Озем в фольклоре атрофируется, а Сумерла, напротив, затмив супруга, станет, благодаря сказам Бажова, очень даже популярной под псевдонимом Хозяйка Медной горы.

Миры богов, людей и демонов связует Мировое дерево. У скандинавов это был ясень, у славян – дуб. Ветвей у него четыре, корней тоже четыре. Ветви поддерживают небеса, корни достигают глубин преисподней. Узреть Мировое древо можно только духовными очами; нам, смертным, дано видеть лишь ту точку, в которой его вершина касается неба – мы называем её Полярной звездой.

Кириллическая буква Ж (Живете) изображает ветви и корни Мирового древа – наш Мир всего лишь точка, в которой они пересекаются.

Сам дуб «ни наг, ни одет», то есть на нём одновременно как бы и есть листва, и как бы её нет. Листья на нём серебряные, плоды – золотые. Но при том к этому дубу применяется эпитет «мокрецкий», чтобы подчеркнуть, что он не засыхающий и не искусственный, как китайская новогодняя ёлка, а вполне себе живой и его древесина напитана соками.

С точки зрения банальной логики, дубом Мировое древо может считаться лишь условно, поскольку на нём произрастают не только жёлуди, но и все мыслимые и немыслимые плоды. В сказках Мировое дерево может быть не только дубом, но и берёзой, яблоней (ну, действительно, не могут же молодильные яблоки расти на дубе! ), елью или сосной и даже горохом. Но в какой бы личине оно не являлось в повествовании, опознать его не трудно – оно вырастает (часто за одну ночь) от земли до неба.

Молоко, сочащееся из Ирийской реки на крону Мирового древа, омывает его листья и плоды, смешивается с их соком и капает росой к его корням, где собирается в два источника – с Живой и Мёртвой водой. Как и вся остальная вода в наших трёх Мирах и за их пределами, источники эти находятся в юрисдикции – ну, конечно! – Царя Морского. А титул этот, как мы помним, принадлежит нашему главному герою – Кощею.

Над запасами Живой и Мёртвой воды, а вовсе не над золотом, как заблуждался Александр Сергеевич, и «чахнет» царь Кощей – вот оно, подлинное его сокровище. Видимо, и такое ставшее нарицательным качество Кощея, как скупость обусловлено тем, что воды бессмертия мало и выдаёт он её крайне неохотно. Только корректно ли в таком случае называть Кощея скупердяем, если сам-то он ни Живую, ни Мёртвую воду не употребляет?!

Система охраны источников включает два периметра. Внешний охраняют 30 богатырей мужчин: «Девица Синеглазка, моя племянница, - сильная и могучая богатырка. Вокруг ее царства – стена три сажени [6 метров 40 сантиметров] вышины, сажень толщины, у ворот стража – тридцать богатырей. Тебя и в ворота не пропустят» («Сказка о молодильных яблоках и живой воде» версия Ильи Семёнова). Внутренний периметр контролируют 12 девиц-богатырок – это Кощеевы дочери, Синеглазка и её сёстры: «Там живут мои племянницы – белаго царя дочери, их 12 доцерей, я тиби накажу» («Сказка о молодильных яблоках и живой воде» версия Мануйлы Петрова).

Амазонка Синеглазка является правительницей своего собственного Девичьего царства, куда возвращается в конце сказки. А службу несёт она вдали от своих владений, в царстве своего отца. Мануйла Петров донёс до нас название этого государственного образования – Подсолнешное царство. Нам оно более известно как Тридесятое.

Название «Подсолнечное» к известному растению с аппетитными семенами никакого отношения не имеет – царство так названо от того, что находится под Солнцем. Столицей его является город Леденец (на первый слог ударение) – об этом сообщила нам былина о торговом госте Соловье Будимировиче из сборника Кирши Данилова. Путь в Лéденец известен не только русским, но и другим славянским народам – в их сказках он фигурирует, как Ледян.

Вернёмся, однако, к 30 богатырям и 12 богатыркам, охраняющим Живую воду и молодильные яблоки. Численность их ничего не навеяла? Это же неприкрытая календарная символика – 30 дней и 12 месяцев. Ну, а ещё вспомним, что их блок-пост расположен где-то между 4-х корней Мирового древа – 4 сезона. А охраняют они 2 источника – 2 полугодия. В одном из них Живая вода – весна-лето; в другом Мёртвая – осень-зима. Потому и про дуб мокрецкий говорят, что он «ни наг, ни одет» – с той стороны, где корни его питаются Живой водой, он распускается и цветёт, а с той, где они контактируют с водой Мёртвой – вянет и опадает.

Вот кого Кощей использует в качестве сторожа – само время. Тоже красиво и логично – время подвластно тому, кто бессмертен. Этой-то охране, которая «как свой глаз» стережёт самое большое богатство, какое есть у богов, доверил Кощей и своё личное сокровище – сундук со своей смертью.

Часть VII.

После того, как мы вспомнили славяно-языческое мироустройство, останавливаться будем по пунктам.

1. На море-океане… – поверхностная ассоциация отсылает нас к водной стихии (или по сказочной терминологии, во владения Морского царя). Однако, под морем может пониматься что-то не обязательно водное, а просто необъятно-безбрежное: «у меня море свободного времени», «у неё море поклонников», «море слёз», «море грусти» и тому подобное. Для обозначения моря, как географического объекта в стародавние времена использовалась идиома «море синее». А настойчивое уточнение, что мы говорим не о рядовом море, а о «море-океане», предполагает у него наличие каких-то существенных особенностей.

Тут надо вспомнить, что наши предки под океаном подразумевали совсем не то, что мы имеем в виду сейчас. У них океан был не «самым крупным водным объектом, расположенным среди материков», а… рекой. Вот как описывает Океанскую реку уже знакомый нам трактат «О земном устроении»: «Вокруг всей земли есть река, называемая Океан. Источник та река имеет в восточной стороне. И половина источника отделяется и идёт к северной стороне, половина же к южной, и окружает одна половина одну сторону земли, другая – другую, а затем, окружив всю землю, они вновь соединяются на западе. Вся суша помещается посреди него, и помимо него, то есть по другую его сторону, другой земли нет».

Таким образом, речь здесь идёт о сакральной границе нашего Мира. Такие порубежные реки, по мнению древних, имелись во всех Мирах: Океанская река ограничивала наш Мир, Молочная река – Ирий, река Смородина – Преисподнюю.

На порядок выше Океанской реки стоит Океанское море. Оно окружает все три Мира сразу, то есть всю славянскую Вселенную. Под таким морем-океаном подразумевались лежащие по периферии нашей Вселенной хляби небесные, образованные первозданными водами первичного океана. Именно туда, в первородный хаос, в небытиё, за пределы наших трёх Миров, в места, где не действуют известные нам законы и откуда нет возврата, отсылаются заговорами напасти: «…Замыкаю свои приговорённые слова замком и ключ кидаю в Окиан-море…» (заговор от пуль цитирую по И.П. Сахаров «Сказания русского народа»).

Формула Кощеевой смерти начинается с первичных вод, как с начального субстрата творения и как нулевого уровня организации сакрального пространства, с которого началось бы любое путешествие от границы славяно-языческой Вселенной к её сакральному центру.

2. На острове Буяне… – помнится, в первом своём исследовании на сказочную тематику «Обратный билет [7] », я пытался определить по сказочным ориентирам, где должен бы был располагаться остров Буян на лице нашей планеты. И даже довольно убедительно доказал, что он мог находиться только непосредственно на Северном полюсе. От слов своих не отказываюсь, однако, в каждой своей работе я провожу мысль, что любая сказка содержит не один, не два, и даже не три смысла, а гораздо больше. Если исходить из географии планетарного масштаба, то мои выкладки из «Обратного билета» верны, но сейчас у нас речь идёт о явлениях в порядки более высоких и термин «остров Буян» надо рассматривать при соответствующем увеличении.

В приземлённой трактовке море-океан и остров Буян вполне могли выглядеть, как у Билибина.

Так же, как под морем-океаном в рассматриваемой нами магической формуле понимается не физический объект, а гипотетическая внешняя граница славяно-языческой Вселенной, так и под островом Буяном понимается не конкретная часть суши, со всех сторон окружённая водой, а метафизический объект. Это точка, в которой пересекаются все радиусы, проведённыё от границ Вселенной внутрь неё. Это её сакральный центр – точка схождения трёх Миров, а потому, и не удивительно, что следующим пунктом формулы названо то, что связует эти Миры воедино.

3. Стоит дуб зелёный… – ну, это совсем просто! Это Мировое дерево. Это не только ось вращения Вселенной и её хребет, но и та эталонная вертикаль, по которой определяются условные «верх» и «низ», Верхний Мир и Нижний Мир, Правь и Навь, Добро и Зло.

4. Под тем дубом зарыт сундук железный [другой вариант на том дубе на ветвях на двенадцати цепях висит сундук каменный]… – это первое и единственное место, в котором имеются разночтения, причём сразу по двум вопросам: во-первых, по местоположению сундука; во-вторых, по материалу, из которого он сделан. Но начать разбор этого пункта надо не с этого, а с того, что сундук – единственный упомянутый в нашей формуле предмет искусственного происхождения.

Символика сундука – это символика тайны. Причём, «тайна сия велика есть». Сундук либо зарыт, либо висит на ветвях. Говорит это о том, что в любом случае, он не принадлежит к нашему Миру – Миру людей. Он находится либо в Нижнем Мире (зарыт), либо в Мире богов (висит на ветвях).

Однако, в нашем случае сундук оказывается не столько тайной, сколько источником – из него извлекаются несколько одно в другое помещённых животных. В этом плане вместо слова «сундук» было бы уместнее употребить слово «ковчег» (ну, или «случайная флюктуация инфлатонного поля», если вам так больше нравится). Не исключаю, что в первородном варианте тюркское слово «сундук» вообще не фигурировало, поскольку вошло в русский язык по историческим меркам совсем недавно, гораздо позже того, как были написаны сказки. Да, и сам Кощей в сказке, которая так и называется «Кощей Бессмертный», слово «сундук» не употребляет, а обходится термином «ящик».

Поздним включением надо признать и заявление о том, что он «железный». Логика подсказывает, что всё-таки сундук с Кощеевой смертью был каменным. Во-первых, камень – естественный объект, а железо, в виде пригодном для изготовления из него сундука, продукт деятельности человека. А, во-вторых, аналогичная формула смерти Горыныча запросто обходится и без сундука, и без железа: «есть на море остров, на острове камень, в камне заяц, в зайце утка…».

Камень – связующее звено; он как замок, связывает три Мира. Роль такого «пупа Вселенной» у славян играет камень Алатырь (расположенный, к слову, тут же, между корней Мирового древа).

Руна «Алатырь» символизирует центр мироздания.

Камень Алатырь в начале Творения Мировая уточка достала со дна первичного океана. Затем он попал на небеса. Сварог высек на нём законы миропорядка и сбросил на землю. Сейчас Алатырь закрывает собой вход в Нижний Мир и благодаря его магической защите обитающая там нечисть-навьё не может прорваться в наш Мир: «На море, на Окиане, есть бел-горюч камень Алатырь, никем не ведомой; под тем камнем сокрыта сила могуча и силы той нет конца…» (приворот на любовь цитирую по И.П. Сахаров «Сказания русского народа»).

Ну, и, наконец, камень – это структурный первоэлемент, некая основа. Он не относится к разряду космообразуюших стихий, но при ударе о камень, из него источается первая из стихий – огонь.

5. В том сундуке заяц… – про зайцев и их символические значения я давал обзор в «Причастии Солнцем [6] ». Было там перечислено много всего: что заяц это символ мужского сексуального начала, плодородия, гостеприимства, лунное животное, личное животное десятка богов и богинь и так далее. Не упомянул я в той работе, только одну, но воистину сакральную символику: заяц символизировал ещё и огонь!

Наши тонко всё подмечавшие предки сравнивали зайцев и огонь за проворство. В нашем языке сохранилась с тех пор идиома «солнечные зайчики», которой мы обозначаем солнечные блики. А вот переносному значению слова собственно «зайчики» повезло меньше. Оно обозначало протуберанцы пламени, пробегающие из последних сил над остывающими углями. Когда печь перестала быть непременным атрибутом каждого дома, вместе с ней из нашего языка выпал целый пласт слов, в том числе и это.

В контексте же славянских представлений о сотворении Вселенной и нашей формулы, трактовать появление огня в образе зайца можно так. В первичном хаосе (море-океан) зарождается Вселенная. Из эпицентра этого процесса (остров Буян) начинается развёртывание её структурной основы (дуб мокрецкий/Мировое древо). На этот голый скелет необходимо ещё нарастить соответствующую «мускулатуру»; исходно пустую структуру требуется наполнить. Роль такого наполнителя играют стихии. Их четыре: «…четыре стихии составляют мир: огонь, воздух, вода и земля. Необходимо, чтобы эти стихии были равно сопряжены; только тогда [они] составляют Мир» («О земном устроении»).

Первой явленной из четырёх стихий становится огонь – в виде сгустка пламени вышел из разбившегося Мирового яйца прародитель Сварог. Огонь порождает остальные стихии.

6. В зайце – утка… – как вы помните, уткой была славянская космотворящая птица. Почему же такая честь выпала именно утке, а не какой-нибудь другой несушке – той же курочке Рябе, например? В отличие от кур или индюшек, утка – символ сразу трёх стихий. Она может летать по воздуху, плавать в воде и жить на земле. Гениальная по лёгкости и поэтичности и вместе с тем перенаполненная смыслом символика!

Поэтому-то именно гуси-лебеди стали эпическими птицами. Они связуют небо, землю и воду, а потому являются птицами самого Сварога (у ведических ариев личное животное Брахмы – белый гусь; у древних египтян – белый гусь-гоготун рождает Солнце; в христианских апокрифах – мир творят Бог в облике белого гуся и сатана в облике гуся чёрного…). Сказку «Гуси-лебеди», если мне память не изменяет, мы уже поминали – покража гусями-лебедями мальчика в ней символизирует смерть, поскольку доставить его они только в одно место, в Ирий к своему повелителю Сварогу.

Итак, двумя элементами гениальные создатели сказок умудрились описать в формуле Кощеевой смерти сразу четыре стихии – огонь (заяц), воздух, воду и землю (утка).

7. В утке – яйцо… – с яйца начали, яйцом и закончили. С одной стороны яйцо – это универсальный зародыш. С другой – именно это яйцо источник Кощеевой смерти. Диалектический закон отрицания отрицания: чтобы кто-то жил, кто-то должен умереть. Вдобавок умереть должно существо априори бессмертное.

Для того, чтобы из яйца что-то вылупилось – цыпленок или Вселенная – само яйцо должно разбиться, то есть погибнуть. При этом смерть яйца должна сопровождаться смертью Кощея. Какая между этими смертями связь?

Яйцо – это зародыш неоплодотворённый. Само по себе оно нежизнеспособно – жизнь в него ещё предстоит вдохнуть. Так и новосозданная Вселенная, обретя структуру и получив наполнение стихиями, ещё не представляет собой полноценно функционирующий механизм. Механизм этот не запущен, Вселенная безжизненна. Для того, чтобы вдохнуть в неё жизнь нужна жертва.

Таковая жертва присутствует в большинстве мифологий. В «Ведах» описано жертвоприношение в ходе Творения Пуруши – первого человека на земле. «Пуруша-сукта» из Х книги «Ригведы» описывает Пурушу достаточно фантастическим существом:

1. Пуруша – тысячеглавый,

Тысячеглазый, тысяченогий.

Со всех сторон покрыв землю,

Он возвышается [над ней еще] на десять пальцев

2. В самом деле, Пуруша – это все,

Что было и что будет.

Он также властвует над бессмертием.

Потому что перерастает [все] благодаря пище.

Махатмы толкуют этот пассаж так: «Пуруша-сукта начинается с того утверждения, что все головы, все глаза и все ноги во Вселенной принадлежат одному лишь Пуруше. Здесь нам напрямую передается изумительная истина о том, что мы видим не множество разных тел, объектов, людей, личностей, форм, цветов, а просто разные члены тела одного-единственного Пуруши-Всечеловека – и поэтому смотреть на них надо так, как мы смотрим на разные части тела одного и того же человека» (Свами Кришнананда). Этим объясняется бессмертие Пуруши – его тело всё человечество в совокупности своей. Отдельный индивид может кануть в небытие, но пока продолжается род человеческий, будет жить и Пуруша.

Тантрическая схема жертвоприношения Пуруши.

В начале времён боги принесли Пурушу в жертву:

6. Когда боги предприняли жертвоприношение

С Пурушей как с жертвенным даром,

Весна была его жертвенным маслом,

Лето – дровами, осень – жертвенным даром.

7. Его как жертву кропили на жертвенной соломе

Пурушу, рожденного в начале.

Его принесли себе в жертву боги

И [те,] что садхьи и риши.

Пурушу расчленили и из его частей боги создали всё, что населяет наш мир:

12. Его рот стал брахманом,

[Его] руки сделались раджаньей [кшатрием, то есть воином],

[То,] что бедра его, – это вайшья,

Из ног родился шудра.

13. Луна из [его] ума рождена,

Из глаза солнце родилось.

Из уст – Индра и Агни.

Из дыхания родился ветер.

14. Из пупа возникло воздушное пространство,

Из головы развилось небо,

Из ног – земля, стороны света – из ушей.

Так они сотворили миры.

Идентичный сюжет присутствует и в скандинавской мифологии. Там, братья Один, Вили и Ве убивают великана Имира – первое живое существо во Вселенной по представлениям викингов:

В начале времен,

когда жил Имир,

не было в мире

ни песка, ни моря,

земли еще не было

и небосвода,

бездна зияла,

трава не росла («Прорицание Вёльвы»).

Про Имира «Эдды» не говорят, что он был многоруким, многоногим или полицефальным. Внешность великан имел вполне антропоморфную, но при этом он был гермафродитом. Имя Ymir этимологически означает двойное, то есть двуполое существо (или близнецов). Андрогинную свою природу Имир проявил, когда в его вспотевшей подмышке родились мальчик и девочка, а одна нога зачала с другой сына.

Очень скоро великаны - дети Имира заполонили собой всё имевшееся тогда в наличии пространство, так что другому семейству – Бору и его сыновьям Одину, Вили и Ве – стало просто негде ступить. Посовещавшись, они решили расчистить себе место.

Улучшив момент, Один снёс Имиру голову, а гигантское тело братья расчленили и употребили на строительство материального мира:

Имира плоть

стала землей,

кровь его – морем,

кости – горами,

череп стал небом,

а волосы – лесом.

Из ресниц его Мидгард

людям был создан

богами благими;

из мозга его

созданы были

темные тучи («Речи Гримнира»)

Для чистоты эксперимента возьмём эпос неарийского народа – шумеров. В нём та же картина, с тем лишь исключением, что жертвой становится женщина-праматерь. История эта изложена в шумеро-аккадском космогоническом мифе «Энума элиш».

Когда вверху не названо небо,

А суша внизу была безымянна,

Апсу первородный, всесотворитель,

Праматерь Тиамат, что все породила.

Воды свои воедино мешали,

Тростниковых загонов тогда еще не было,

Когда из богов никого еще не было,

Ничто не названо, судьбой не отмечено,

Тогда в недрах зародились боги…

Праматерь Тиамат – первозданная стихия, воплощение хаоса и солёных вод океана. Праотец Апсу – воплощение вод пресных. Их смешение служит начальным толчком Творения. Когда в мире нет ещё ничего явленного, они рождают поколение богов. Однако, тут же вспыхивает конфликт поколений.

Апсу решает убить своих детей и детей детей. Те сначала приходят в ужас, но затем находят в себе силы нанести удар первыми. Эа усыпляет Апсу и убивает его во сне.

Взбешённая Тиамат решает мстить детям за смерть мужа. Она плодит исполинских змеев, драконов, псов и львов, рыбо-людей и людей-скорпионов. Когда эта армия выступает, богов охватывает паника.

Спасти богов, в обмен на верховенство над ними, берётся сын Эа Мардук. Боги соглашаются, Мардук выступает.

После непродолжительной перебранки, праправнук и прапрабабка набрасываются друг на друга:

Друг на друга пошли Тиамат и Мардук, из богов он мудрейший,

Ринулись в битву, сошлись в сраженье.

Сеть Владыка раскинул, сетью ее опутал.

Злой Вихрь, что был позади, он пустил пред собою,

Пасть Тиамат раскрыла – поглотить его хочет,

Он вогнал в нее Вихрь – сомкнуть губы она не может.

Ей буйные ветры заполнили чрево,

Ее тело раздулось, ее пасть раскрылась.

Он пустил стрелу и рассек ей чрево,

Он нутро ей взрезал, завладел ее сердцем.

Ее он осилил, ей жизнь оборвал он.

Труп ее бросил, на него наступил он.

Тиамат и Мардук.

После гибели предводительницы (она, кстати, имела облик дракона) армия Тиамат попадает в окружение и гибнет. Завершив разгром, Мардук возвращается к трупу праматери:

К Тиамат, что он одолел, он снова вернулся.

На ноги Тиамат наступил Владыка.

Булавой беспощадной рассек ей череп.

Он разрезал ей вены, и поток ее крови

Северный ветер погнал по местам потаенным,

Смотрели отцы, ликовали в веселье.

Дары заздравные ему послали.

Усмирился Владыка, оглядел ее тело.

Рассек ее тушу, хитроумное создал.

Разрубил пополам ее, словно ракушку.

Взял половину – покрыл ею небо.

Сделал запоры, поставил стражей, –

Пусть следят, чтобы воды не просочились.

То есть опять же Мардук создаёт из трупа Тиамат вещественный мир: из одной половины её тела небо, из другой – землю. Затем Мардук творит звёзды, даёт блеск Солнцу и Месяцу, отделяет день от ночи и учреждает календарь. В процессе Творения Мардук активно использует органы расчленённой прапрабабки: из её слюны делаются тучи и облака, из головы – горы, из ноздрей – озёра, из глаз – реки Тигр и Евфрат, из ляжек – подпорки для неба.

Так Творение с использованием частей тела принесённого в жертву первосущества выглядело в Шумере. А вот как это было в Китае:

Вначале во Вселенной существовал лишь первобытный водный хаос Хунь-тунь, по форме подобный куриному яйцу, и бесформенные образы блуждали в кромешной тьме. В этом Мировом яйце зародился сам собой Пань-гу.

Долгое время спал Пань-гу непробудным сном. А проснувшись, увидел вокруг себя тьму, и это его опечалило. Тогда разломал Пань-гу скорлупу яйца и вышел наружу. Все, что было в яйце светлого и чистого, поднялось наверх и стало небом – Ян, а все тяжелое и грубое опустилось вниз и стало землей – Инь.

Пань-гу.

После своего рождения Пань-гу создал всю Вселенную из пяти первичных элементов: Воды, Земли, Огня, Дерева и Металла. Делал Пань-гу вдох, и рождались ветра и дожди, выдыхал – грохотал гром и сверкала молния; если же открывал он глаза, то наступал день, когда закрывал их – воцарялась ночь.

Понравилось Пань-гу то, что сотворено оказалось, и побоялся он, что смешаются опять небо и земля в первобытный хаос. Потому крепко уперся Пань-гу ногами в землю, а руками – в небо, не давая им соприкоснуться. Прошло восемнадцать тысяч лет. С каждым днем поднималось небо выше и выше, земля становилась прочнее и больше, а Пань-гу рос, продолжая удерживать небо на вытянутых руках. Наконец, небо стало таким высоким, а земля такой прочной, что они уже не могли слиться воедино. Тогда Пань-гу опустил руки, лег на землю и умер.

Его дыхание стало ветром и облаками, голос – громом, глаза – солнцем и луной, кровь – реками, волосы – деревьям, кости – металлами и камнями. Из семени Паньгу возникли жемчужины, а из костного мозга – нефрит. Из тех же насекомых, что ползали по телу Пань-гу, получились люди.

Ну, и завершим экскурс в мифы о расчленённом прародителе на другом континенте. Мифы ацтеков повествуют, что три мира Вселенной – верхний, средний и нижний –существовали в неявленном виде уже тогда, когда ещё не было неба и земли, и пребывали в полной гармонии. Их связывало между собой райское дерево, игравшее роль оси мироздания. Этим деревом была Голубая агава, касаться которого младшим по званию богам запрещалось.

Однажды боги Тескатлипока (Дымящееся зеркало) и Кецалькоатль (Пернатый змей) подговорили богиню Хочикецаль (Перо цветка) попробовать сок райского дерева. От него легкомысленная богиня захмелела.

Кецалькоатль и Тескатлипока в традиционной стилистике.

Видя её интересное состояние, остальные боги налетели на агаву, обломали все ветки и перепились. Райское дерево не выдержало такого с собой обращения и сломалось.

Очнувшись в состоянии тяжёлого похмелья, боги нашли себя не в райском саду, а в тёмной и холодной пустоте. Кецалькоатль (свет) и Тескатлипока (тьма) посмотрели вниз, но увидели только воду. В той воде плавала богиня тьмы Сипактли, имевшая облик дракона.

Поскольку болтаться в пустоте никому из богов, кроме богини Сипактли, не понравилось, они принялись творить мир. Сипактли этой деятельности всячески препятствовала и своими многочисленными ртами тут же пожирала всё, что создавали другие боги.

Сипактли.

Виновники грехопадения Кецалькоатль и Тескатлипока, видя тщетность своих созидательных попыток, превратились тогда в змей и, обвив Сипактли с двух сторон, разорвали её. Верхняя часть расчленённой богини стала Землёй, а нижняя – Небом.

Другие боги, увидев, что сделали Тескатлипока и Кецалькоатль, рассердились на них и решили, что в качестве компенсации за расчленение, позволят частям её тела послужить людям в качестве необходимых условий выживания. Так, из её волос они создали деревья, траву и цветы; из глаз – пещеры, фонтаны и колодцы; из её рта – реки; из её носа – холмы и долины; а из её плеч – горы («Рождение земли»).

Дальнейшие изыскания по фольклорным источникам разных народов всевозможных первосуществ, принесённых в жертву в начале Творения, чьи тела пошли на постройку материального мира, предоставляю вам для самостоятельной работы. Меня же сейчас интересует более конкретный вопрос: был ли такой персонаж в славянской мифологии?!

Часть VIII.

Вообще-то с расчленёнкой в русском фольклоре всё в порядке, иногда даже через чур. Помянём, хотя бы, в мелкий винегрет покрошенных жену Добрыни Никитича Маринку Игнатьевну и несостоявшуюся жену Ивана Годиновича Настасью Дмитриевну. Развлекаются так не только «положительные» герои, но и «отрицательные». Кощей в сказке «Иван Соснович», оборов трёх гигантов Дубыню, Горыню и Усыню, двух первых убивает, а третьему отрубает руки и ноги, чтобы не повадно было, и подвешивает его в насмешку на дереве; а в «Марье Моревне», временно взяв верх над Иваном, Кощей не только отрубает ему голову, но и рубит тело на куски, складывает их в бочку, а бочку пускает по морю.

Одним словом, всех эпических плеч, с которых посрублены были буйны головы – и не счесть.

Довольно нетривиальная трактовка образа Георгия Победоносца Зурабом Церетели – его дракон нашинкован, как батон колбасы.

Вместе с тем мифа о жертвоприношении при начале времён первосущества в чистом виде до нас не дошло. Так был ли такой у славян? Рискну взять на себя ответственность и предположить, что был!

Следы такого верования обнаруживаются в апокрифической литературе XI - XIV веков. Вот отрывок из апокрифа «Беседа трёх святителей»:

…Василий спросил: «Из чего сделано солнце?» Иоанн ответил: «Из верхнего плаща Господня».

Григорий спросил: «Из чего сделана луна?» Василий ответил: «Из аера, и из воздуха, и из престола Господня».

Иоанн спросил: «Из чего сделаны гром и молния?» Василий ответил: «Голос Господен утвержден в огненной колеснице, и приставлены ангелы грома»…

Вот близкий по звучанию, хотя и противоположный по смыслу фрагмент другого апокрифа «Сказание, как сотворил Бог Адама»:

[Порешил Господь] ...создать в Мадиамской земле человека, взяв земли горсть от восьми частей: от земли – тело, от камня – кости, от моря – кровь, от солнца – глаза, от облака – мысли, от света – свет, от ветра – дыхание, от огня – теплоту…

И, для ровного счёта, ещё один отрывок. Это духовный стих «Голубиная книга». Фабула его такова: с неба, из грозовой тучи падает на землю таинственная книга. Книга содержит всю глубину (поэтому правильно книга должна называться «Глубинной», а не «Голубиной» - но это детали! ) Божественной мудрости. Беда в том, что написана книга не человеческой азбукой, а Божеской, потому никто прочесть её не может (всё это история Алатырь-камня, переложенная на христианские мотивы, но не будем забегать вперёд, так как Алатырь фигурирует далее, как самостоятельный персонаж).

Н. Рерих «Голубиная книга».

Толковать книгу берётся «премудрый царь Давыд Евсеевич» – библейский царь Давид. Зеваки закидывают его вопросами:

«Ой ты, гой еси, наш премудрый царь,

Премудрый царь Давыд Евсеевич!

Прочти, сударь, книгу Божию,

Объяви, сударь, дела Божие,

Про наше житие, про свято-русское,

Про наше житие свету вольного:

От чего у нас начался белый вольный свет

От чего у нас солнце красное?

От чего у нас млад-светел месяц?

От чего у нас звезды частые?

От чего у нас ночи темные?

От чего у нас зори утренни?

От чего у нас ветры буйные?

От чего у нас дробен дождик?

От чего у нас ум-разум?

От чего наши помыслы?

От чего у нас мир-народ?

От чего у нас кости крепкие?

От чего телеса наши?

От чего кровь-руда наша?

От чего у нас в земле цари пошли?

От чего зачались князья-бояры?

От чего крестьяны православные?» (здесь и далее цитирую по записи А.В. Оксёнова).

Ответ царя Давида звучит так:

…«У нас белый вольный свет зачался от суда Божия,

Солнце красное от лица Божьего,

Самого Христа, Царя Небесного;

Млад-светел месяц от грудей его,

Звезды частые от риз Божиих,

Ночи темные от дум Господних,

Зори утренни от очей Господних,

Ветры буйные от Свята Духа,

Дробен дождик от слез Христа,

Самого Христа, Царя Небесного.

У нас ум-разум самого Христа,

Наши помыслы от облац небесныих,

У нас мир-народ от Адамия,

Кости крепкие от камени,

Телеса наши от сырой земли,

Кровь-руда наша от черна моря.

От того у нас в земле цари пошли:

От святой главы от Адамовой;

От того зачались князья-бояры:

От святых мощей от Адамовых;

От того крестьяны православные:

От свята колена от Адамова»…

А теперь сравним приведённые отрывки вот с этим:

1 В начале сотворил Бог небо и землю.

2 Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою.

3 И сказал Бог: да будет свет. И стал свет.

4 И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы.

5 И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один.

6 И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды.

7 И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так.

8 И назвал Бог твердь небом. И был вечер, и было утро: день второй.

9 И сказал Бог: да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша. И стало так.

10 И назвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями. И увидел Бог, что это хорошо.

11 И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле. И стало так.

12 И произвела земля зелень, траву, сеющую семя по роду ее, и дерево, приносящее плод, в котором семя его по роду его. И увидел Бог, что это хорошо.

13 И был вечер, и было утро: день третий.

14 И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов;

15 и да будут они светильниками на тверди небесной, чтобы светить на землю. И стало так.

16 И создал Бог два светила великие: светило большее, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью, и звезды;

17 и поставил их Бог на тверди небесной, чтобы светить на землю,

18 и управлять днем и ночью, и отделять свет от тьмы. И увидел Бог, что это хорошо.

19 И был вечер, и было утро: день четвертый.

20 И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной.

21 И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее. И увидел Бог, что это хорошо.

22 И благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте воды в морях, и птицы да размножаются на земле.

23 И был вечер, и было утро: день пятый.

24 И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов, и гадов, и зверей земных по роду их. И стало так.

25 И создал Бог зверей земных по роду их, и скот по роду его, и всех гадов земных по роду их. И увидел Бог, что это хорошо.

26 И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле.

27 И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их.

Не надо быть ни великим инквизитором, ни даже специалистом по духовной литературе, чтобы понять, что процитированные три апокрифа и книга «Бытие» между собой в родстве не состоят. Даже в дальнем.

Картина мироустройства, изложенная в апокрифах, ветхозаветную версию Творения даже отдалённо не напоминает, а библейские персонажи выглядят, мягко говоря, притянутыми. Изложено в апокрифах неприкрыто языческое видение природы, а искусственно введённая христианская тематика служит лишь для мимикрии. Вот, например, как уживаются в не вполне каноническом тексте Христос и Алатырь:

Белый [A]латырь-камень всем камням мати.

На белом латыре на камени

Беседовал да опочив держал

Сам Исус Христос, Царь Небесный,

С двунадесяти со апостолам,

С двунадесяти со учителям;

Утвердил он веру на камени,

Распущал он книгу Голубиную

По всей земле, по вселенный, -

Потому латырь-камень всем камням мати.

Это же ересь! Во времена оны, когда «за единый азъ» разгорались религиозные войны, когда сторонники единосущия городами вырезали сторонников единоподобия и наоборот, на костёр можно было загреметь за гораздо меньшие вольности. Шутить с догмами в раннем Средневековье (да, и в позднем тоже) не любили ни римо-католики, ни греко-православные, а тут такое ниспровержение основ! Изобразить Христа, благословляющим краеугольный камень языческой Вселенной, на котором высечены законы Сварога!

Ну, и для чистоты эксперимента и доказательства отсутствия родства между сюжетом жертвоприношения для создания телесного мира и иудео-христианскими взглядами на сотворение Вселенной – ещё один фрагмент. Не из духовного стиха, а бытового. Называется он «Чудесное спасение». По его сюжету красна девица Аннушка в виду неизбежного надругательства со стороны злых ворогов пытается покончить с собой:

…Осталась Аннушка

На белом камушку,

Ударилась Аннушка

Об сырой белой камень.

Иде Аннушка пала –

Там церковь постала,

Иде ручки да ножки –

Там ёлки-сосонки,

Где буйная головка –

Там крутые горки,

Где русая коса –

Там тёмные леса,

Иде цветные платья –

Там зелёный лес,

Иде кровь проливала –

Там синие моря.

Все эти цитаты есть ни что иное, как вольное изложение мифов о Пуруше и Имире (и всех прочих прапредках, принесённых в жертву во имя созидания Вселенной). Эти апокрифы свидетельствуют нам, что наши предки-язычники, как и их братья с полуостровов Индостан и Скандинавия, не чурались подобных же верований. Значит, и у них было божество, принесённое в начале Творения в жертву. Прямых свидетельств о нём память народная не сохранила, но косвенные признаки мы наши убедительные.

И быть таким божеством мог только Кощей – лично я других кандидатов в пантеоне славянских богов на эту роль не вижу.

А на роль того, кто эту жертву приносит, не найти никого лучше Бабы-Яги. Вдумаемся, чем вообще Яга занимается, кроме прядения?!

С малолетками у неё разговор короткий донельзя – на лопату и в печь! После акта ритуального каннибализма, Яга оправляет ещё один малопонятный нам сейчас обряд – катается по костям жертвы: «Покатаюся-поваляюся, Ивашкиного мясца поевши! ».

Следы этих изуверских оргий скрыть невозможно. Двор у неё по колено завален человечьими костями. Крыльцо сложено из отрубленных ног, вместо запора на двери – отрезанная рука. В сенях стоят два дощана (деревянные кадки) с человеческими потрохами. Внешний забор украшают черепа (всего их 41), а, кроме того, на шестах непосредственно вокруг избушки нанизано ещё 11 голов, а один шест оставлен показательно свободным. Календарная символика: 12 шестов с головами – 12 месяцев; суммарно голов 52 и один кол свободен – количество полных недель в году 52 плюс 1 день в невисокосном году и плюс 2 – в високосном (вообще-то тут всё гораздо глубже: избушка Бабы-Яги – это пригоризонтная обсерватория, но это тема для отдельного исследования; Бог даст и до неё доберёмся).

Половозрелым гомо сапиенсам Баба-Яга, вроде бы как помогает, но вот только что это за помощь? Во-первых, дорога во владения Кощея, которую Яга указывает – это путь в Царство Мёртвых. Во-вторых, путешествие на иной свет требует соответствующей экипировки, поэтому Яга посылает для начала героя за мечом-кладенцом. Задача добыть его зачастую оказывается нелегче, чем выполнение основной миссии. При этом кладенец обязательно спрятан под камнем, в норе, в погребе, в пещере, а в одной из версий сказки «О молодильных яблоках…» напрямую говорится, что Иван снимает его с трупа мёртвого богатыря, то есть, кладенец – оружие мёртвых и принадлежит не к нашему Миру, а к Нижнему. Ну, и, наконец, для того, чтобы герой смог вступить в Царство Мёртвых, мало указать ему дорогу – он сам должен уподобиться мертвецам или даже стать одним из них. И Яга исполняет над ним ритуал (он тоже во всех сказках стандартный): сначала неизменное мытьё в бане – коррелят обмывания покойника, а затем еда-питьё – коррелят погребальной тризны. Другими словами, для достижения своей цели, герой добровольно приносит себя в жертву – умирает – и жертвоприносителем оказывается Яга.

Тут есть смысл немного забежать вперёд, опустив на время разборку Ивана с Кощеем. Помните, что было с Иваном дальше, после победы над Кощеем? Его тут же убивают родные братья! Мотивацией братьев является, согласно сказкам, зависть к его достижениям и добыче. Конечно, объяснение такое притянуто за уши, поскольку истинный смысл произошедшего стал непонятен рассказчикам уже тысячу лет назад. А произошло вот что.

Убить Ивана братья не могли, поскольку на тот момент он принадлежал к Царству мёртвых, то есть априори был мёртв. Это был не их единоутробный брат, а обитатель Нави, зомби, восставший из ада. И зависть здесь ни при чём – братья либо просто испугались, когда увидели, в кого превратился Иван, либо по-хозяйски решили попросту не впускать эту нежить в наш Мир.

Причём, братья «убивают» Ивана вполне конкретным способом – его сбрасывают в пропасть, то есть отправляют в Нижний мир:

…Федор-царевич и говорит Василию-царевичу:

- Вернемся мы без живой воды, без молодильных яблок – будет нам мало чести, нас отец пошлет гусей пасти.

Василий-царевич отвечает:

- Давай Ивана-царевича в пропасть спустим, а эти вещи возьмем и отцу в руки отдадим.

Вот они у него из-за пазухи вынули молодильные яблоки и кувшин с живой водой, а его взяли и бросили в пропасть. Иван-царевич летел туда три дня и три ночи… («Сказка о молодильных яблоках»);

…Вытащили они свою матушку и опустили рели за Иваном-царевичем; подняли его до половины и обсекли веревки. Иван-царевич полетел в пропасть, крепко ушибся и полгода лежал без памяти… («Три царства»).

Реже братья оставляют Ивана на вершине стеклянной горы – опять же во владениях Кощея, поскольку именно на этой горе стоит его резиденция Хрустальный дворец:

…Братья стоят внизу, дожидаются. Увидели мать – обрадовались. Увидели Елену Прекрасную – обмерли. Увидели двух сестер – позавидовали.

- Ну, – говорит Василий-царевич, – молод-зелен наш Иванушка вперед старших братьев становиться. Заберем мать да царевен, к батюшке повезем, скажем: нашими богатырскими руками добыты. А Иванушка пусть на горе один погуляет.

- Что ж, – отвечает Петр-царевич, – дело ты говоришь. Елену Прекрасную я за себя возьму, царевну серебряного царства ты возьмешь, а царевну медного за генерала отдадим.

Тут как раз собрался Иван-царевич сам с горы спускаться; только стал полотно к пню привязывать, а старшие братья снизу взялись за полотно, рванули из рук у него и вырвали. Как теперь Иван-царевич вниз спустится?

Остался Иван-царевич на горе один. Заплакал и пошел назад. Ходил-ходил, нигде нет ни души… («Медное, Серебряное и Золотое царства»).

И лишь после «убийства» братьями Иван по-настоящему воскресает для нашего Мира. Он сам или его волшебные помощники достают ему Живой воды, испив которой он как бы получает пропуск в высшие Миры. Сюжет этот древнее «Ригведы» и является русифицированной версией мифов о Трите Аптья и Траэтаоне, сброшенных старшими братьями в колодец.

Если версию жертвоприношения принять, станет понятно и прозвище Бабы-Яги. На санскрите «приносить жертву; жертвовать» - yaj (отсюда Яджурведа – Веда жертвенных заклинаний) . Соответственно:

y`ajus n жертвенное заклинание; формула

yaj~na m жертвоприношение

yaj~na-rakSa n защита, охрана жертвоприношения

yaj~noparaantam (yaj~na-uparaantam) adv. после жертвоприношения

y`ajvan m жертвователь; приносящий жертву.

Ни на чём не настаиваю, но, по-моему, вывести «Яга» от санскритского «ядж», куда более вменяемо, чем пытаться произвести его от литовского глагола «ягать» - громко кричать. А заодно стоит поискать здесь же корни и другого слова, коим обозначается первое из жертвенных животных – ягнёнок.

К тому же, как мы неоднократно упоминали, именно Баба-Яга становится основным «застрельщиком» гибели Кощея – она даёт заезжему простофиле детальные инструкции как найти Кощееву смерть, что с ней надо делать, снабжает необходимым реквизитом и даже проводит над ним магические манипуляции. Ничем более, кроме утерянной информации о принесении Кощея в жертву, объяснить поведение Бабы-Яги по отношению к собственному брату не возможно. А Иван-дурак лишь слепое орудие в её руках (потому и дурак! )…

Вы поняли уже в какую интригу мы залезли, во что вляпались? Заговор какого масштаба мы вскрыли? Если ещё нет, то следите за логикой!

Бессмертие славянских богов зависит от своевременного получения ими Живой воды. Запасы её ограничены и, к тому же, не всем надлежит её выдавать. Поэтому к источнику Живой воды приставлен страж – Кощей.

Что, при таких предпосылках, требуется для того, чтобы извести богов? Самое простое решение – лишить их Живой воды, завладеть каким-то образом её запасами. Что нужно для этого? Ответ очевиден: убить Кощея…

Теперь понятно в кого целятся те, кто целится в Кощея? Глубину замысла оценили? Вот детектив так детектив (тьфу на вас, Маринина с Дашковой! ). По сравнению с таким наворотом, Рагнарёк – детские игры в песочнице.

Далее законы детектива повелевают определить кому это выгодно и преступление можно считать раскрытым. Кто же заинтересован в гибели славянских богов? Кто воюет с Белобогом с момента сотворения Вселенной? Опять же, это – Кощей!

Вот он, голый дуализм: с одной стороны Кощей-Чернобог ведёт нескончаемую битву с богами, а с другой – вынужден их подкармливать Живой водой, поскольку они залог его существования.

Убивать богов Кощею ни к чему – захоти он этого, осуществить своё желание ему было бы проще простого: перестал выдавать Живую воду и те сами загнулись. Задача у Кощея сложнее – взять верх над Белобогом. Но для этого ему надо вырваться из своего заточения в Нижнем Мире. С этой целью Кощей и решил принести себя в жертву…

Мы долго ходили вокруг да около, но так и не уяснили в чём же суть бессмертия Кощея? Не с точки зрения биологии, а с точки зрения славяно-языческого мироустройства, которому я специально посвятил целую главу.

Итак, славянская Вселенная – это три Мира: Мир богов, Мир смертных и Мир мёртвых. Что такое умереть по славянским понятиям? Нет, это не означает прекратить свою жизнедеятельность – это значит попасть в Мир мёртвых. Согласно этой схеме, Кощей умереть не может, поскольку он априори обитает в Нижнем Мире; это его естественная среда! Он бессмертен в том плане, что Смерть (Морена) не властна над обитателями Царства Мёртвых, поскольку они уже мертвы. Не имеет никакой силы над Кощеем и Баба-Яга (Макошь), поскольку он находится за тем порогом, на котором кончаются все нити судеб. А собственной нити жизни у Кощея и не было, поскольку в начале времён он сразу загремел в Подземное царство. Заточив его туда, добрые боги перестарались!

Однако, неуязвимость играет с Кощеем и злую шутку: он, как и остальные обитатели Нижнего Мира, не способен преодолевать тот барьер, который отделяет его владения от Мира живых. Он не только повелитель Нави, но и её узник; потому и зовётся Кощеем – пленником.

Обитателям нашего Мира легче – захотел посетить Мир иной, лёг, помер и вот ты на новом месте. Собственно, мы потому и называемся смертными, что обладаем способностью трансформироваться из живых в мёртвых. Но, видимо, если есть возможность, пусть даже путём необратимых изменений, спутешествовать туда, значит должен быть и какой-то механизм путешествий в обратном направлении.

Вообще переход из Мира в Мир сопровождается радикальными трансмутациями. Например, проштрафившегося бога могут лишить бессмертия, после чего тот уже начинает относиться к Миру людей. Ступенью ниже богов расположены люди. У них такая же картина: человек лишается жизни, после чего из гражданина Мира живых становится подданным Мира мёртвых. То есть по славянским верованиям никто не дематериализуется и не растворяется в небытии, а просто путешествует из Мира в Мир. Мы умираем только для своего Мира, продолжая существование в Мирах иных (хочется надеяться, что лучших).

А как дела в этом вопросе обстоят у Кощея, который суть – главный обитатель Мира мёртвых? Он тоже может умереть, но умереть только для своего Мира! Вот именно поэтому все чудо-богатыри, алчущие Кощеевой смерти, отправляются в Тридесятое царство, то есть во владения Кощея. Казалось бы, если Кощей с завидным постоянством наведывается на Русь, то зачем ехать куда-то его искать? Сиди в засаде, жди следующего визита… но Кощей смертен только на своей территории. И, с точки зрения смертных, он умирает наоборот – он теряет своё неживое бессмертие, которое определяется лишь тем, что Кощей никогда и не был жив в человеческом понимании.

А если Кощей умер для Мира мёртвых, то сразу встаёт вопрос – куда его теперь пристраивать? Вариантов немного, вернее, всего два – либо в Мир богов (что исключено), либо в Мир людей… Представляете, какая паника возникла в Сварге, когда боги узнали, как легко Кощей обвёл их вокруг пальца?!

Ну, а бессмертие – невелика потеря для того, кто монопольно контролирует запасы Живой воды на планете.

Часть IХ.

Для того, чтобы вырваться из своего узилища в Нижнем мире, Кощей решает по-своему умереть. Вернее, имитировать свою смерть, поскольку умереть он не может.

Что для этого нужно? Чтобы среди богов или людей нашёлся дурак, согласившийся бы припереться в Мир мёртвых и лишить Кощея бессмертия. Ну, а если такого не находится, значит, его нужно взрастить и воспитать.

В моей работе «Дурак и царевич [1] » я, помнится, высказал здоровое сомнение по поводу происхождения Ивана-дурака. В целом ряде сказок повествуется, что зачатие Ивана наступает магическим способом и связано с употреблением волшебной пищи. В сказке «Покати-горошек» (второе название «Иван-горох») мать главного героя беременеет им, проглотив горошину; в сказке «Иван - вдовий сын» – съев лепёшку; в сказке «Иван Водович» – испив водицы; а в сказке «Иван - коровий сын» вкусив продукты приготовления мифической рыбы-златопёрки, одновременно «становятся непраздными» царица, полакомившаяся собственно рыбой, дворовая девка, облизавшая поднос, и корова, которой достались помои. Видимо, сомневаются в своём родстве с Иваном и его старшие братья, которые в начале сказки третируют его, а в конце, когда тот добивается успехов, вообще, не раздумывая, убивают его и делят между собой добытые им трофеи.

С такой точки зрения получается, что Иван – сын земной женщины и некоего сверхъестественного существа; полубог! Ну, а кому из богов выгодно появление на свет будущего героя? Только Кощею для осуществления его замысла. Не поэтому ли, кстати, и наложено на него другими богами проклятие, из-за которого Кощей не может иметь сыновей?!

Вглядимся-ка в магическую пищу, от которой наступают непорочные зачатия. В сказке «Покати-горошек» это горошина. Несть числа сказкам, в которых за одну ночь из волшебного стручка вырастает гигантский побег, по ветвям которого действующие лица забираются на небо, где получают чудесные дары, типа, волшебных жерновцов («Петух и жерновцы»). Узнали? Это же коррелят Мирового древа! Того самого, что произрастает посреди владений Кощея и тщательно сторожится богатыркой Синеглазкой. Кто, скажите теперь, мог похитить с него волшебный плод и подкинуть рядовой простолюдинке?

В сказке «Иван - коровий сын» причиной зачатия становятся продукты приготовления рыбы - золотое перо. Надеюсь, что вы и без меня догадались, что раз это рыба – значит, она водный обитатель, то есть каким-то боком она связана с Морским царём. А связана она с ним весьма тесно, поскольку былина «Садко и Морской царь» свидетельствует, что тремя именно такими рыбами расплатился Морской царь с гусляром Садко:

…А связали невод шёлковый,

Ай поехали ловить как в Ильмень да как во озеро.

Ай закидывали тоню как в Ильмень да ведь как во озере,

А рыбу уж как добыли перья золотые ведь;

Ай закидывали другу тоню как в Ильмень да ведь во озеро

Ай как добыли другую рыбину перья золотые ведь;

Ай закинули третью тоню во Ильмень да ведь во озеро

Ай как добыли уж как рыбинку перья золотые ведь…

В сказке «Иван - вдовий сын» вдова, дабы скрасить одиночество беременеет, скушав лепёшку, замешанную на «наговорённой водице». Опять вода, опять проделки Морского царя! Ну, а сказку «Иван Водович», где главный герой напрямую по отчеству назван сыном воды и комментировать не надо!

Одним словом, всё говорит о том, что Иван-не-важно-как-его-там рождён по «заказу» и его отец некое божество, тесно связанное с водой. А всё дальнейшее – не от мира сего – поведение Ивана подтверждает, что его жизнь лишь предварительная подготовка к великой возложенной на него миссии.

Когда Иван достигает более-менее дееспособного возраста, следует болезненная провокация (похищение матери или невесты), ранящая чувства Ивана и заставляющая его слезть с печи и отправиться на поиски Кощея, то есть, в Царство Мёртвых. Обратите внимание, как ведёт себя Кощей во время похищений – он делает всё, чтобы быть замеченным. Если же смертные недоумки, не смотря на все его старания, не узнают его, то по дороге Ивану обязательно попадается или старичок, или старушка-задворенка, или говорящее животное, которые разъясняют где находится похищенная матушка/невеста/жена и как туда добраться.

Или второй вариант событий: приёмный отец Ивана откуда-то узнаёт, что там-то и там-то есть живая вода и молодильные яблоки. Вопрос – откуда? Ответ, по-моему, очевиден, что нашептать ему про чудесные средства омоложения мог только тот, кто хорошо в тех краях ориентируется и детально знаком с флорой и фауной Тридесятого царства. Так или иначе, Иван садится в седло…

На пути Ивану попадается услужливая старушка. Дурак и не догадывается, что она родная сестра его анонимного божественного отца, его собственная тётка. Не знаю, чего больше в её поведении – родственной заботы к племяннику или заговорщицких обязательств по отношению к брату – но героя она обслуживает по полной программе: поит-кормит, моет в бане, снабжает оружием мёртвых и даёт коня и путеводный клубок. Так Иван с лёгкой руки Бабы-Яги попадает в Царство Мёртвых. Если говорить без красивых мифо-поэтических метафор, то он умерщвлён, принесён в жертву для того, чтобы принести в жертву Кощея. Далее следуют мытарства к дубу, сундук, заяц, утка, яйцо…

Сказочка-то, оказывается, разбиванием яйца не кончается! Кощей не умирает в привычном нам понимании этого слова; он всего лишь переживает свой эквивалент умирания. В момент разбивания яйца он утрачивает бессмертие и становится смертным. Он перерождается в том виде, в каком возможно поникнуть в Мир людей.

При этом происходит как бы обмен: Кощей получает возможность войти в наш Мир, а Иван остаётся почётным пленником Мира иного. Вспомним финалы сказок – в них Иван никогда не возвращается в отчий дом и царевичем становится не по праву рождения, а в результате морганатического брака: он либо остаётся в приживалках у Марьи Моревны (у смерти), либо отправляется с Синеглазкой в её Девичье царство (на ту сторону реки Смородины), либо связывает судьбу с нимфоманкой Василисой (тоже на её территории).

Ну, а Кощей получает желаемое – он входит в наш Мир. Из тела его, надо признать, не делают «небо, землю, Солнце светлое и злат Месяц»; более того, оно претерпевает прямо противоположную метаморфозу. Недетские варианты сказок, где описание смерти Кощея дано более развёрнуто, чем просто «взял да помер», акцентируют внимание на том, что тело его после смерти распадается на мельчайшие корпускулы – «подробился, яко маково семя». Если этого не происходит спонтанно, то перейти в новое агрегатное состояние помогают ему другие персонажи: в «Марье Моревне» Иван-царевич сжигает тело Кощея, а пепел пускает по ветру. Причём актом вандализма такое обхождение с трупом стало считаться только после христианизации; во времена языческие «огненные похороны» считались почётными, например, скандинавские боги таким способом погребают своего любимца Бальдра, поэтому можно сказать, что Иван кремацией оказывает Кощею посмертные почести.

Скажу вам больше – прежде, чем расстаться с бессмертием, Кощей перепробовал ещё массу вариантов проникновения в наш Мир. Действовал он въедливо и терпеливо. И всегда по одной и той же схеме: рождал от земной женщины сына, который, выросши, шёл исполнять какую-то возложенную на него миссию. Хронология его борьбы в сказках изложена детально, беда в том, что все собиратели в своих сборниках всё свалили в одну кучу, не удосужившись расставить сказки в правильной последовательности.

А происходило всё вот как. Первой преградой на пути «наверх» у Кощея была огненная река Смородина. Она, вопреки распространённому заблуждению, предназначена не для того, чтобы помешать живым попасть в Мир мёртвых (мы-то всё-равно рано или поздно там будем), а как раз наоборот, для того, чтобы мертвецы-навьё не прорвались в наш Мир. Непреодолима она была и для Кощея. Рискну предположить, что реку Смородину боги создали специально «под него»: он повелитель вод, поэтому, чтобы он не смог Смородину форсировать, «добрые» боги наполнили её не водой, а кровью. А для верности Смородина ещё имеет свойство вспыхивать «огнём до небес».

Тут боги поняли, что перестарались, поскольку воспламеняющийся механизм Смородины избирательности не имел, а души грешников через неё переправлять в Навь каким-то способом было нужно. Мост решили через Смородину создавать временный, а транспортировку душ по нему поручили богине, обитающей тут, неподалёку, на межевой черте между Миром людей и Миром мёртвых, в избушке на курьих ножках. Так Баба-Яга и стала проводником душ в Царство мёртвых.

Для того, чтобы создавать временный мост через Смородину, Бабу-Ягу снабдили волшебным платочком, о котором мы много говорили выше, когда анализировали сказку «Баба-Яга и Заморышек». Что там было вы, надеюсь, забыть не успели: некто в чёрном подкинул чете доверчивых бездетных деревенских пенсионеров неопознанные яйца. Из яиц вылупились Заморышек с сорока братьями. Ценой жизни бабки-ёжкиных дочерей, они похитили у Бабы-Яги волшебный платочек, который и передали Кощею. Теперь Кощей мог возвести мост через реку Смородину, когда ему заблагорассудится.

Однако, одного платочка для проникновения в Мир живых оказалось мало, поскольку берега кроваво-огненной реки патрулировали многоголовые Чуды-юды. И что делает Кощей? Заботливо посылает в сети рыбаков рыбу-златопёрку. Так или иначе её пробуют сразу две земные женщины с коровой в придачу и рожают сразу трёх богатырей («Иван - коровий сын»). Подросши три Ивана – царицын, девкин и коровий сыновья – отправляются «счастье пытать». Счастья они, понятно, не находят, зато встречают Чудо-юд, коих и обезглавливают в известном спарринге на Калиновом мосту.

Больше преград на берегах Смородины у Кощея не было, но перед ним – вот, ведь, незадача – возникает новое препятствие! Оказывается, что выход из Нижнего Мира охраняют три гиганта Дубыня, Горыня и Усыня. И что Кощей? А Кощей оживляет сосновую чурку («Иван Соснович») и очередного дурня приносит в жертву своему грандиозному замыслу (опять же спросим себя, не из куска ли Мирового древа выпилена была та – якобы сосновая – чурка? ). Иван Соснович втирается в доверие к Дубрыне, Горыне и Усыне (Дубыню и Горыню в некоторых сказках называют соответственно Вырвидуб и Вертигор) и увлекает их с собой в странствия. Гиганты бросают свой пост и идут за Иваном. А в тот момент, когда они меньше всего этого ожидают, на них налетает Кощей, убивает Дубыню и Горыню, а Усыне отрубает руки и ноги и в мешке подвешивает на сосну в качестве привета Ивану Сосновичу. Тот всё понимает правильно и покалеченного Усыню добивает.

Далее… далее смысла нет перечислять – возьмите сказки да сами почитайте, что там было далее. Проломить все уровни защиты и вторгнуться в наш Мир Кощею, однако, не удалось. Может, не сумел он одолеть магической силы Алатырь-камня, которым завалено отверстие, ведущее из Нижнего Мира в Мир людей. Может, узнал он, что по ту сторону камня ждёт его схватка с богатырём Святогором, который сторожит выход из Нижнего Мира с нашей стороны. Может… кто теперь знает, что там случилось на самом деле.

Очередной Иван-дурак, по уши втюрившийся в дочь Кощея Марью («Марья Моревна»), вроде бы Кощея освободил и тот даже стал наведываться на Русь, но что-то где-то не срослось. И тогда Кощей рассказал Марье, как найти дорогу к советчице-Яге и передал через неё влюблённому дурню волшебный платочек, возводящий мосты над огненными реками. В табуне Бабы-Яги Иван добыл говорящего коня, который ударом копыта якобы убил Кощея. В тот момент, когда Кощей получил удар копытом в голову, у могучих корней Мирового древа другой Иван-дурак, женатый на другой дочери Кощея Василисе («Царевна-лягушка»), раздавил в ладони яйцо. А стражи у Мирового дерева в это время не было, поскольку третья дочь Кощея Синеглазка, как раз в этот момент отправилась выходить замуж за третьего дурака («Сказка о молодильных яблоках…») и её сёстры-однополчанки отправились гулять на свадьбе.

Отыгрывает, как по нотам свою партию и Баба-Яга. Ивану марьину она даёт говорящего коня; Ивану василисину рассказывает про местоположение заветного дуба; а Ивану синеглазкину все три Бабы-Яги вообще устраивают настоящую эстафету, предоставляя поочерёдно свежих лошадей – видимо, он сильно выбивался из графика и не поспевал своими силёнками к урочному времени.

Ну, и, наконец, дурни с завидным постоянством гибнут по дороге, даже не приблизившись к своей цели. Но кто-то добрый и очень могущественный непременно находит для каждого из них по пузырьку Живой и Мёртвой воды… интересно, кто бы это мог быть? Уж, не тот ли аноним, приложивший руку – или что там – к их появлению на свет?!

Знаете, я ни на что не претендую – мне просто на самом деле интересно: неужели никто за последнюю тысячу лет не увидел в сказках вот этой последовательности событий и не сумел их расставить в правильном порядке?!! Ах, да! Я же забыл – вы вон все какие из себя просвещённые и цивилизованные. Сказки читать – вам ниже собственного достоинства, а предков считать умнее себя, любимых – вообще удар по самолюбию. Что ж, продолжайте в нарциссистском экстазе умиляться своей гениальности и благоговеть перед русофобией официальной истории: «Особенно убого было язычество Руси – жалки её боги, грубы культ и нравы» (Е.В. Аничков «Язычество и Древняя Русь») .

Но я отвлёкся… Вернёмся к Кощею, благо далеко ходить не надо – он и сейчас здесь, среди нас. Доказывается его присутствие легко. Как мы помним, сказочный Кощей – это десакрализованный Чернобог. Концепция дуализма постулирует существование нашего мира, как результат вечной борьбы Белобога и Чернобога. Наш мир – всего лишь поле их непрекращающейся битвы. Соответственно, раз этот Мир существует, то Чернобог-Кощей в нём присутствует. И будет так пока стоит Мир: «Эти двое охватывают небо, сражаются тут Чернобог с Белобогом и Сваргу поддерживают, чтобы не был повержен сей божий свет» («Велесова книга» IIа).

Коленопреклонённый Чернобог держит на своих плечах верхние Миры (Рыбаков почему-то думал, что это Велес).

Конспективно пробежимся ещё раз по формуле Кощеевой смерти. Итак, из первичного хаоса (море-океан) возникает наша Вселенная. Из эпицентра этого процесса (остров Буян) происходит развёртывание её структурной основы (дуб мокрецкий/Мировое древо). Структурная основа наполняется стихиями – огнём (заяц), водой, воздухом и землёй (утка). Но это образование остаётся неживым и статичным, пока не разбивается яйцо. При нарушении целостности яйца его внутреннее содержимое смешивается с внешним. Между ними возникает борьба. Эта борьба и порождает жизнь.

Не знаю, быть может временно, но Кощей победил. По крайней мере, поле битвы осталось за ним. Помните, как называется его царство? Подсолнечное. То есть, то, которое под Солнцем. Это подразумевает всё, над чем светит Солнце; это синоним идиомы «Белый свет», то есть это – весь наш Мир!

Если желаете, могу даже точное место указать, где вы легко отыщите Кощея. Битва славянских воплощений Добра и Зла не имеет географической локализации. Она происходит не в долине Вигрид, как у викингов, и не у холма Мегиддо, как у иудеев – она происходит в наших душах! Происходит прямо здесь и прямо сейчас внутри каждого из нас!

В этом-то и секрет Кощеева бессмертия – он, как бы, распределён по всему роду людскому. Макошь-судьба и Морена-смерть могут играть отдельными индивидами, но не властны над всем человечеством целиком. Потому-то и будет Кощей бессмертен, «доколе не прейдёт род человеческий».

Ах, Гамлет, сердце рвётся на куски – ты повернул глаза зрачками в душу, а там… а там, оказывается, сидит Кощей!

Царь Кощей.

То, что сейчас для многих стало величайшим в их жизни откровением, предки наши отлично знали: «И если иной не удержит своего естества в этот раз [имеется в виду ритуальное употребление спиртных напитков] и скажет безумное – то это от Чернобога. А другой получит радость – и это от Белобога. И так мы можем определять кто друг, а кто враг» («Велесова книга», III:22).

Относились к Чернобогу с трепетом и почтением:

…Славяне для того почитали Чернобога, как злое божество, что они воображали, будто всякое зло находится в его власти, и потому просили его о помиловании, они примиряли его, дабы в сей или загробной жизни не причинил он им вреда (Пётр Альбин «Миснейская хроника»).

…Есть у славян удивительное заблуждение. А именно: во время пиров и возлияний они пускают вкруговую жертвенную чашу, произнося при этом, не скажу благословения, а скорее заклинания от имени богов, а именно, доброго бога и злого, считая, что все преуспеяния добрым, а все несчастья злым богом направляются. Поэтому злого бога они на своем языке называют дьяволом, или Чернобогом, то есть черным богом (Гельмгольд фон Бозау «Славянская хроника»).

В. Корольков «Чернобог».

Чтили Чернобога в последний день месяца лютеня – от него эстафета перейдёт самому недоброму из христианских святых Касьяну, чья память поминается раз в четыре года 29 февраля. Изображали Чернобога-Кощея в виде чёрного идола с посеребренными усами. А более детально виделся он нашим предкам высоким, худощавым стариком, в чёрной одежде (вариант – в воронёных латах) и зубчатой короне.

Излюбленное его оружие – огромный двуручный меч весом в 16 пудов. Есть у него ещё и огненное копьё (а у Бабы-Яги – огненный щит). Впрочем, сказки лишь констатируют факт, что у Кощея таковое в арсенале имеется – в дошедших до нас вариантах сказок ни один случай его применения не описан. Чаще против смертных Кощей использует другое оружие массового поражения, от которого население целых королевств превращается в камень («Иван Соснович»).

Личные животные Кощея – ворон (именно ворона обычно посылают за Живой и Мёртвой водой) и чёрный хорт (гибрид собаки и волка). Атрибуты Кощея – свинцовый скипетр и кочерга. Скипетр, понятно, символ царской власти, а кочергой Кощей, находясь в состоянии задумчивости, ворошит кости покойников.

Вот эта кочерга меня и зацепила. Как уверяли нас марксисты, «отображение не может существовать без отображаемого». Закралась ко мне мысль попробовать найти реальный прототип Кощея по следующим характерным приметам: 1) связь с загробным миром, 2) чёрная одежда, 3) кочерга для ворошения костей.

Важнейшим элементом осуществления связи с загробным миром у наших предков было оправление погребальных обрядов. Таковых человечество изобрело за свою историю всего два – трупоположение и трупосожжение. Детали последнего донёс до нас Нестор:

…Когда кто умирал, сперва творили над ним тризну, устраивали великую кладу [костер] и, положив мертвеца на кладу, поджигали; затем, собрав кости, клали их в небольшую посудину, которую ставили на столбе при дорогах, что делают вятичи и теперь («Повесть временных лет»).

Теперь то же самое, только внимательно! Значит, труп сжигали, потом кто-то собирал кости в посудину и помещал её в импровизированный колумбарий. Кто бы это мог быть?

Понятно, младшему ребёнку в семье таковое вряд ли бы доверили. Более того, контакт с «тонкими материями» по умолчанию предполагал наличие у исполнителя похоронных работ специальных знаний в области сакрального. Это определяло привлечение к проведению ритуала человека из жреческого сословия – волхва. Ну, а поскольку на волхвов учились по 25 лет и они придерживались вегетарианской диеты (как Кощей! ) – то вот вам и сухощавый старик.

Далее, после ковыряния в пепле погребального костра, думаю, всем понятно, что одежды распорядителя похорон белизной не блистали. Отсюда, и преобладание тёмных тонов в гардеробе Кощея, и – представьте, как мог выглядеть волхв-ритуальщик после работы: седая борода и рожа в саже – это же «канонический» облик Чернобога: «лик чёрен, а ус имеет серебрян». Назначение кочерги, надеюсь, разжёвывать не надо.

Как видите, вполне вероятно, что собирательный образ Кощея мог иметь под собой вполне реальных прототипов из числа волхвов, исполняющих погребальные обряды. Если нужна кому-то тема для кандидатской – берите, я сегодня добрый!

Если верить свидетельству Нестора, наши непосредственные предки вятичи так хоронили умерших ещё в его время. Помнится, в «Долгой дороге домой [8] » озвучивал я версию, что вятичи (правильно – вентичи) это непосредственные потомки венетов (вентичи – дети венетов), отселившиеся в Поочье с берегов Вислы («от ляхов» по Нестору). И опять попадание: культ Чернобога был наиболее распространён среди прибалтийских венетов! Не от того ли и сопровождается образ Кощея столь обильной морской тематикой, что содержит законсервированную венетскую память о солёных балтийских берегах?

Есть в русском языке один реликт, происходящий от имени нашего героя – слово «кощунство». Ныне оно стало синонимом термина «богохульство», а когда-то под «кощюны петь» подразумевалось «славить Кощея». Славить наравне с другими богами. Славить как непременное условие существования нашего Мира. Славить, как «часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо».

Послесловие.

- Г-голубчики, - сказал Федор Симеонович озадаченно, разобравшись в почерках. - Это же п-проблема Бен Б-бецалеля. К-калиостро же доказал, что она н-не имеет р-решения.

- Мы сами знаем, что она не имеет решения, - сказал Хунта, немедленно ощетиниваясь. - Мы хотим знать, как ее решать.

- К-как-то ты странно рассуждаешь, К-кристо... К-как же искать решение, к-когда его нет? Б-бессмыслица какая-то...

- Извини, Теодор, но это ты очень странно рассуждаешь. Бессмыслица – искать решение, если оно и так есть. Речь идет о том, как поступать с задачей, которая решения не имеет. Это глубоко принципиальный вопрос, который, как я вижу, тебе, прикладнику, к сожалению, не доступен.

А. и Б. Стругацкие

«Понедельник начинается в субботу»

У моих оппонентов, особенно тех, у кого по существу высказать особо нечего, приготовлен для меня на десерт зубодробительный с их точки зрения аргумент. Приводят его обычно в конце дискуссии, когда другие аргументы уже закончились и, по мнению оппонента, уж, этот-то довод меня должен сбить с ног и растоптать. Звучит он, с небольшими вариациями, так: а какими первоисточниками Вы, уважаемый автор, пользовались?

Когда меня спросили об этом в первый раз, я даже смысла этой реплики, если честно, не понял. После короткой заминки меня озарило, что же всё-таки имелось в виду – оппонентам моим хотелось узнать, труды каких корифеев я использовал в своих изысканиях. Другими словами, могу ли я подкрепить свои выкладки чьим-то авторитетным мнением и на чью-то точку зрения сослаться.

С одной стороны это был явный комплимент, поскольку требование подтвердить мои постулаты точкой зрения кого-то маститого и непререкаемого означало, что мои исследования уже считаются почти научными. Но с другой стороны, комплимент такой иначе как двусмысленным не назовёшь.

Я уже писал где-то, что в любой нынешней диссертации (напомню, что автор этих строк всамделишный кандидат наук) глава «Собственные данные» рассматривается всего лишь как ненужное приложение к главе «Обоснование результатов». Это значит, что то, что ты сам, своими белыми рученьками, получил в ходе экспериментов, не интересует никого! С точки зрения любой диссертационной комиссии куда как важнее, сможешь ли ты свои результаты подогнать под «общепринятую точку зрения». Поэтому если твои результаты «подтверждают данные, полученные академиком Вайсманом» или, хотя бы, «не противоречат данным, полученным академиком Швайсманом», то честь тебе и хвала и кандидатский диплом. Ну, а если нет – заворачивай лыжи на доработку темы…

Понятно, что подобная деятельность к науке никакого отношения не имеет и называется крючкотворством. Просто, по определению, зачем исследовать какой-то вопрос, если результаты такого исследования совпадают с чьими-то данными, то есть уже известны заранее? Зачем тратить время, силы и реактивы на доказательство в стопятьсотмиллионный раз того, что a-квадрат плюс b-квадрат равно c-квадрат, а дважды два равно четыре? Наука – это прорыв в неизведанные сферы, а не пережёвывание замшелых догм.

Однако, большинство моих собеседников придерживается той точки зрения, что без ссылки на авторитетов, мои мысли ценности не представляют. И вообще это не мысли, а сплошная беллетристика. И мне бы в этот момент принять смиренную позу, сделать благоговейное лицо и начать перечислять всяких рыбаковых-афанасьевых-проппов… только, не в моём это, извините, стиле. К тому же, лучшая оборона в данной ситуации – сами знаете что.

Поэтому, по доброй еврейской традиции, отвечаю я оппонентам вопросом на вопрос: а подскажите, любезные, какими первоисточниками пользуется – ну, например – Стивен Хокинг? Первоисточник у С. Хокинга и иже с ним один – общая теория относительности Эйнштейна. Хорошо, а Эйнштейн какими первоисточниками пользовался? На что ссылался? На «Тору» или на братьев Гримм? А ни на что и ни на кого Эйнштейн не ссылался, поскольку в его области до него никаких «первоисточников» не было и быть не могло.

Точно также не было и быть не могло никаких первоисточников и у Дмитрия Ивановича Менделеева, когда тот открывал свой Периодический закон. Менделеев, кстати, был последним честным учёным, который не побоялся признаться, что Периодическая система химических элементов ему приснилась во сне. Можете представить себе такой довод на современной защите?

Напомню, заодно, что любая теория – это недоказанное предположение. Проще говоря, фантазия! А нафантазировать можно много чего – от происхождения человека из обезьяны до случайной флуктуации инфлатонного поля. Таким образом, вся современная космологическая физика – это фантазии Хокинга, базирующиеся на фантазиях Эйнштейна. Шизофрения на почве шизофрении!

От ширпотребовской фантастики формата покет-бук труды Хокинга отличаются только наличием в тексте малопонятных формул и неологизмов; всё остальное иначе как буйством фантазии не назовёшь: сингулярное состояние – выдумано и не доказано, инфлатонное поле – выдумано и не доказано… и так далее по всем пунктам. Даже сам Big Bang господин Хокинг, по большому счёту, весьма смутно себе представляет: за последние 10 лет он дважды доказал, что Большой взрыв не мог произойти без участия божественной силы и дважды сам себя опроверг! Завидное постоянство!

Одним словом, если вещи назвать своими именами, современная космологическая физика занимается тем, что рассказывает нам сказки. Правда, делает это с серьёзным видом, излагает их с использованием нарочито заумных терминов и облекает в вид научных докладов. Вот что заявляет сам Стивен Хокинг: «Мне кажется, что это [теория происхождения Вселенной] полная фантастика. И она невероятней, чем все объяснения, данные нашими предками». Но, позвольте, уважаемый, зачем же тогда огород городить, коли Вы сами признаёте, что Ваши теории невменяемы?

Так, что первоисточники – вещь щекотливая. Ну, а в случае конкретно моих первоисточников и подавно.

Я не понял смысл вопроса про первоисточники, когда услышал его впервые, вот почему. Трижды мною уважаемые Рыбаков, Афанасьев, Пропп и ещё полторы сотни фамилий, которых я могу назвать – не есть для меня первоисточники. Они трактователи – и лишь врождённая скромность не позволяет мне добавить, что такие же трактователи, как и ваш покорный слуга. А первоисточники у них и у меня одни – русские народные сказки. У них своя трактовка сказок, у меня – своя. Разница между нами в том, что они за свои труды получали учёные степени и почётные регалии, а я нет. Для них изучение фольклора – профессия, для меня – призвание. Профессионалы построили «Титаник», ковчег построил любитель…

Усложним вопрос, а вы сами-то по каким первоисточникам дышать учились? А мамкину титьку сосать? А?

Что? Что говорите? Что это в вас исходно заложено было? Что вы с этим родились и на определённом этапе умения дышать и глотать у вас сами собой открылись? Охотно верю!

Так вот, и способность смысл сказок понимать не хуже моего в вас тоже заложена на генетическом уровне. И всего-то нужно лишь её активировать. Делается это элементарно: вводишь пароль и только успевай конспектировать!

А пароль вам всем отлично знаком: «На море-окияне, на острове Буяне…»…

кандидат других наук Орлов Владимир

Источник