Библиотека | Рассказы

Предисловие:

После публикации в интернете «Баек капитана Кати» мне часто приходилось выслушивать мнения некоторых моих читателей. Одни восхищались, другие ругали. Равнодушных, однако, не было. Те, кто мои байки ругал, говорил мне, что такие байки писать никак нельзя – это неполиткорректно. Что, описывая чьи-то ошибки, я дискредитирую этих людей в глазах общества. Что такие байки можно рассказывать только у костра на Тайване после третьего стакана. Что нельзя описывать людей такими, какие они есть на самом деле, а уж тем более, при этом упоминать их имена, и помещать их фотографии. Уж не знаю, что бы это тогда были за рассказы?

По моему глубокому убеждению, правда и «политкорректность» вещи несовместимые. Можно либо написать живой и правдивый рассказ, либо шаблонное школьное сочинение типа: «Усталые, но довольные, туристы – парусники возвращались из похода домой». Эти же мои рассказы, «политкорректно» можно пересказать всего в двух строчках:

Я слушала живых поэтов,

Спасибо партии за это.

Единственное, что я сделала в угоду, гм, «политкорректности», это не стала называть «фамилии, явки, шифры, адреса» моих героев. Кроме, разумеется, тех, без которых в рассказе не обойтись, как, например, имя Александра Сергеевича Пушкина.

Прежде чем публиковать эти байки в интернете, я много раз рассказывала их на дружеских посиделках в различных компаниях, и мне приходилось слышать реплики типа:

-«Ты всё врёшь, я сам ходил в советский детский садик, и у нас ничего такого не было! Ты это всё сочиняешь! Такого не может быть, потому, что не может быть никогда!»

На это я сразу отвечу, что во первых: у меня совершенно не развито творческое воображение и сочинять я не умею, а во вторых ещё Достоевский говорил, что ничего выдумывать не надо, никто не может выдумать историю лучше, чем сама жизнь. Или что-то в этом роде.

А насчёт того, что подобные байки можно рассказывать только после третьего стакана: так кто ж вам не дает? Можете и костёр перед монитором разжечь, если хотите!

Байка №3 На зону, к блатарям.

Как я уже упоминала, алкаши пели бардовские песни. Я, в то время, не сильно разбиралась в музыке и в песнях, и не делила песни на бардовские и небардовские. Для меня это были просто песни. Мне было в принципе всё равно, что «Лыжи у печки стоят», что «Наш паровоз вперёд летит», и это было в принципе объяснимо, ибо когда я впервые услышала бардовские песни, а это было когда я сбежала из детсада, мне было 5 лет и мой жизненный опыт был крайне невелик. Единственное, что я отметила, слушая песни, которые поют алкаши, это то, что в них нет ни слова о Дедушке Ленине и Коммунизме. Пели там, в основном бардовских классиков: Визбора, Окуджаву, Кукина, Городницкого, причём последнего явно больше, чем всех остальных. Но тогда мне все эти фамилии не были знакомы: у алкашей не было принято называть фамилии авторов (если они их вообще знали), а мне тогда не приходило в голову интересоваться. Лишь лет эдак десять спустя после моего фактического знакомства с бардовской песней, уже в сознательном возрасте, я начала собирать информацию, и сами песни, но, поскольку интернета тогда не было, этот процесс шёл крайне медленно и трудно. Лишь в 1999 году, когда я познакомилась с бардами и стала ходить в бардклубы, данный процесс заметно активизировался. Кстати, авторов некоторых песен мне установить так и не удалось, как например песни «Словно древние греки у Трои», которая повествует о нерадивом студенте, получившем зачёт отделив от денатурата примеси и превратив его в чистый спирт путём вымораживания с помощью ломика и тазика.

История, которую я спешу поведать, произошла в далёком теперь 1990 году, когда я пошла во 2й класс школы.

Дело в том, что в школе у нас были уроки музыки, на которых, весь первый класс, мы пели одну и ту же песню:

-«Мы первоклассники, мы первоклассники, мы люди взрослые, не малыши»

Эта песня меня просто задолбала, я тогда для себя решила, что никогда и ни за что я не буду заниматься музыкой, музыка – это ужасно!!! Это ощущение дополняли плакаты, висящие по стенам музыкального класса, один из них, например, гласил, что: «Петь надо чётко и громко, широко открывая рот»

Когда мы перешли во второй класс, я уж было с облегчением подумала, что хоть песню «Мы первоклассники» мы больше петь не будем, мы ведь уже не первоклассники! Каково же было моё удивление и отчаяние, когда заиграла знакомая мелодия и весь класс, как по команде, запел:

-«Мы второклассники, мы второклассники…»

Когда я осознала, что в новом учебном году нас ожидают те же яйца только в профиль, я протянула руку и крикнула через весь класс:

-«А можно мы что-нибудь другое споём???»

Учительница от такой наглости чуть не выронила баян, на котором она играла и изумлённо спросила меня:

-«Да? И что же ты нам предлагаешь спеть?»

Класс замер, воцарилась гнетущая тишина, все посмотрели на меня. Времени раздумывать не было, и я запела первое, что пришло мне в голову – песню, которую я часто слышала от алкашей и естественно знала наизусть:

-«От злой тоски не матерись,

Сегодня ты без спирта пьян…»

Дальше мне спеть не дали, по неимоверно округлившимся глазам учительницы, я поняла, что что-то пошло не так – песня ей явно не понравилась. Она, отложив в сторону свой баян, разразилась на меня получасовой тирадой, вопрошая:

-«Да ты знаешь, где ты находишься, да что ты себе позволяешь, да кто тебя так воспитывает, да что ты о себе возомнила…» ну и так далее.

А закончила она свою тираду фразой:

-«С такими песнями тебе надо идти на зону к блатарям!»

Так я во второй раз попала в оппозицию, что после случая со стихотворением Пушкина, не добавило мне любви в среде преподавателей, а эта песня, на многие годы стала моей любимой песней, потому, что я поняла, что песни, которые мы поём в школе, и те песни, которые поют алкаши – это не одно и то же, и смешивать их никак нельзя. А раз в таком гестаповском заведении, как школа, эти песни петь запрещают, значит это что-то хорошее, и к ним (песням) надо прислушаться повнимательнее. Вот так, незаметно для себя я и увлеклась авторской песней. К тому же, я тогда ничего не знала об авторе, и как и многие думала, что её написал человек, сгинувший в сталинских лагерях, и имя его никто не помнит. Я тогда не знала, что автор песни, Александр Городницкий, жив и здоров, и очень удивилась, когда несколько лет спустя мне об этом сказали. А песню «Мы №-классники» мы пели вплоть до седьмого класса, а может и дольше, но после седьмого класса, я сменила место жительства и перешла в другую школу.

Материал: Екатерина Лаврина